Бруно беттельгейм о психологической привлекательности тоталитаризма кратко
Обновлено: 02.07.2024
Больше цитат
Как видим, на самом грубом, внешнем уровне привлекательность тоталитаризма в том, что, примиряясь с ним, достигаешь согласия с ближними и остальным миром, переставая тем самым быть чужаком.
На более глубоком - или высоком - уровне тоталитаризм притягателен тем, что восстанавливает внутреннюю целостность человека, подвергающуюся опасности, когда он вынужден поступать вопреки собственным чувствам. На некоторых людей потребность в разрешении этого противоречия давила так сильно, что они шли на самоубийство. Другие попадали в руки гестапо как бы из-за случайной небрежности, подсознательно.
Прежний деспотический правитель либо не требовал от подданных добровольного согласия, то есть внутреннего одобрения своих взглядов и методов, либо не имел возможности подкрепить подобные требования силой. Предполагалось, что тирану подчиняются все; но, поскольку это было так, он уже, как правило, не слишком заботился о том, что про него думают подданные, лишь бы они держали свои мысли при себе, – и не в последнюю очередь потому, что не мог обнаружить, о чем они, собственно, думают.
О психологической привлекательности тоталитаризма скачать fb2, epub бесплатно
Выражаю благодарность издателям, благосклонно разрешившим мне включить в книгу материал следующих моих публикаций:
Психологические методы подавления личности, показанные в этой книге часто используют и в настоящее время в крупных корпоративных структурах, армейской среде и семейных отношениях.
Любое человеческое сообщество, начиная от супружеской пары и кончая большими социальными группами, организовано по иерархическому принципу. Иначе говоря, в нем всегда существуют отношения господства и подчинения, одни люди навязывают свою волю другим. Отношения эти переплетаются между собой: тот, кто командует в одной группе (например, в семье) сплошь и рядом оказывается исполнителем, а то и рабом в другой (например, в тоталитарной секте или в партии).
В этой хрестоматии приведены фрагменты из научных и публицистических работ различных авторов. Они дают детальное представление о психологических механизмах господства и подчинения в таких общностях людей, как политическая партия, религиозная секта, преступная группировка, лагерь заключенных, неорганизованная толпа, семья. Знание этих механизмов очень важно для правильного понимания тех социально-психологических явлений, которые имеют место в постсоветский период.
Содержание и структура пособия соответствуют требованиям Государственного образовательного стандарта высшего профессионального образования.
Издание предназначено студентам психологических вузов.
Сегодня мы являемся свидетелями колоссального гендерного сдвига. Женщины получили то, что хотели: широкие возможности трудоустройства, социальные, политические, экономические права А мужчины? Что приобрели или утратили они? Как социальные, политические и экономические сдвиги меняют их жизнь? И что должны делать маркетологи, чтобы учитывать эти изменения?
Книга адресована не только специалистам, занимающимся социальными аспектами взаимоотношения полов, рекламщикам и маркетологам, но и широкому кругу читателей, интересующихся вопросами пола в современном мире.
Разумеется, количество друзей у каждой женщины вовсе не ограничивается количеством, вынесенным в заглавие книги. Да вовсе и не о количестве друзей пойдет здесь речь, а том, какую пользу можно извлечь для себя из дружеского общения как со сверстниками, так и с людьми, принадлежащими другим возрастным группам. Ну и кроме того, мы затронем такую животрепещущую тему, как общение с близкими родственниками, которые, как оказывается, тоже могут стать замечательными друзьями.
Что меняется в личности самого актера в процессе сценического перевоплощения? От каких причин зависят личностные перестройки в ходе репетиций? Почему одни люди способны внутренне меняться в новых предлагаемых обстоятельствах, даже если они существуют только в их воображении, а другие нет? В какой степени эти изменения психологии самого актера способствуют рождению новой личности, такой, в которую зритель верит, за которой мысленно следует? И не только сопереживает и дополняет в воображении жизнь короля Лира, дяди Вани или Алексея Турбина, но и оценивает, осуждает, смеется, презирает: ведь в театре не только сопереживают, но и размышляют, и актер организует эту работу зрительского восприятия.
Здесь, на форуме, собраны сотни тысяч историй о любви и ненависти, о зависти и ревности, о новых мужьях и бывших женах, о нежданных гостях и жадных бойфрендах.
Впервые выходит в свет издание, соавторами которого стали тысячи форумчанок, поделившихся своим жизненным опытом. В качестве независимого эксперта выступает известный психолог Юрий Рыльский.
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Бруно Беттельгейм - О психологической привлекательности тоталитаризма краткое содержание
О психологической привлекательности тоталитаризма читать онлайн бесплатно
О психологической привлекательности тоталитаризма - читать бесплатно полную книгу , автор Бруно Беттельгейм
О психологической привлекательности тоталитаризма
Жизнь Бруно Беттельгейма – австрийского еврея, политического заключенного, затем эмигранта и наконец крупнейшего практикующего психиатра Америки – оказалась почти что равной веку: он родился в 1903 году, а скончался в девяносто первом.
На исходе шестидесятых Беттельгейм говорил о трех катастрофах, которые пережило его поколение и в которых оно переламывалось и формировалось, – это первая мировая война, Освенцим и Хиросима. Добавлю экспатриацию и необходимость вполне взрослым человеком опять начинать жизнь едва ли не с начала, в иной цивилизации, в другой языковой среде. Двадцать катастрофических лет потребовали еще как минимум двух десятилетий на свое осмысление. Он был одним из свидетелей случившегося с миром (и с его собственным миром), нашел в себе мужество стать исследователем произошедшего и сумел помочь своим современникам признать и осознать ими пережитое.
Прежний деспотический правитель либо не требовал от подданных добровольного согласия, то есть внутреннего одобрения своих взглядов и методов, либо не имел возможности подкрепить подобные требования силой. Предполагалось, что тирану подчиняются все; но, поскольку это было так, он уже, как правило, не слишком заботился о том, что про него думают подданные, лишь бы они держали свои мысли при себе, – и не в последнюю очередь потому, что не мог обнаружить, о чем они, собственно, думают.
В тоталитарных государствах нашего времени средства массовой коммуникации обладают почти неограниченными возможностями воздействовать на мысли каждого. Сегодняшняя технология обеспечивает наблюдение за любым шагом частного лица. Это и многое другое позволяет тоталитарной диктатуре утверждать, что подданные свободны в своих мыслях, – а нынешняя технология и массовое общество с неизбежностью требуют этого во многих областях приложения человеческих сил – и тем не менее добиваться, чтобы подданные придерживались убеждений, которые им считает нужным внушить государство. Так что при диктатурах прошлого можно было существовать внутри системы и поддерживать известную независимость мыслей, а нередко и определенных действий, сохраняя уважение к себе, тогда как в современном тоталитарном государстве сохранять это самоуважение и вместе с тем жить во внутреннем противодействии системе невозможно. Практически каждый сегодняшний нонконформист стоит перед выбором: или выказать себя врагом этой власти, подвергшись преследованиям и чаще всего уничтожению, или исповедовать на людях то, что глубоко ненавидишь и презираешь втайне.
Оставалось одно: убедить себя, что приветствие как бы не в счет, поскольку по нормам окружающей реальности приходится на него отзываться, если не хочешь попасть в гестапо. Целостность личности определяется соответствием ее поступков убеждениям. Поэтому сохранить целостность, отдавая приветствие, можно было только перестав считать подобное приветствие недопустимым.
А это еще больше закабаляло, поскольку приветствовать надо было по много раз в день, и не только официальных лиц – скажем, учителя, полицейского, почтальона, но и ближайших друзей. Даже зная, что друг с тобой заодно – а полагаться на друзей можно было далеко не всегда, – приходилось учитывать других. Стоило ли осложнять положение случайно встреченного человека, отступая от нормы? Поскольку обо всех отклонениях в приветствии требовалось неукоснительно сообщать властям, нарушитель ставил под удар не только себя, но и другого. Так противника нацизма вынуждали или становиться мучеником, испытывая тем самым смелость и убежденность других, или терять уважение к себе.
Сны активно сражавшихся с системой и потому не осаждаемых внутренними вопросами, решаться на это или нет, были совсем иными. Не то чтобы эти люди вовсе не ведали тревог: им, скажем, снилось, что их поймали и пытают гестаповцы, – опасность вполне реальная. А в другой раз им могло присниться, что они победили. Так или иначе, им не снилось, что они вынуждены, переламывая собственные убеждения, подчиниться врагу.
О психологической привлекательности тоталитаризма читать книгу онлайн
О психологической привлекательности тоталитаризма - читать онлайн бесплатно x , автор Бруно Беттельгейм
О психологической привлекательности тоталитаризма
Жизнь Бруно Беттельгейма – австрийского еврея, политического заключенного, затем эмигранта и наконец крупнейшего практикующего психиатра Америки – оказалась почти что равной веку: он родился в 1903 году, а скончался в девяносто первом.
На исходе шестидесятых Беттельгейм говорил о трех катастрофах, которые пережило его поколение и в которых оно переламывалось и формировалось, – это первая мировая война, Освенцим и Хиросима. Добавлю экспатриацию и необходимость вполне взрослым человеком опять начинать жизнь едва ли не с начала, в иной цивилизации, в другой языковой среде. Двадцать катастрофических лет потребовали еще как минимум двух десятилетий на свое осмысление. Он был одним из свидетелей случившегося с миром (и с его собственным миром), нашел в себе мужество стать исследователем произошедшего и сумел помочь своим современникам признать и осознать ими пережитое.
Прежний деспотический правитель либо не требовал от подданных добровольного согласия, то есть внутреннего одобрения своих взглядов и методов, либо не имел возможности подкрепить подобные требования силой. Предполагалось, что тирану подчиняются все; но, поскольку это было так, он уже, как правило, не слишком заботился о том, что про него думают подданные, лишь бы они держали свои мысли при себе, – и не в последнюю очередь потому, что не мог обнаружить, о чем они, собственно, думают.
В тоталитарных государствах нашего времени средства массовой коммуникации обладают почти неограниченными возможностями воздействовать на мысли каждого. Сегодняшняя технология обеспечивает наблюдение за любым шагом частного лица. Это и многое другое позволяет тоталитарной диктатуре утверждать, что подданные свободны в своих мыслях, – а нынешняя технология и массовое общество с неизбежностью требуют этого во многих областях приложения человеческих сил – и тем не менее добиваться, чтобы подданные придерживались убеждений, которые им считает нужным внушить государство. Так что при диктатурах прошлого можно было существовать внутри системы и поддерживать известную независимость мыслей, а нередко и определенных действий, сохраняя уважение к себе, тогда как в современном тоталитарном государстве сохранять это самоуважение и вместе с тем жить во внутреннем противодействии системе невозможно. Практически каждый сегодняшний нонконформист стоит перед выбором: или выказать себя врагом этой власти, подвергшись преследованиям и чаще всего уничтожению, или исповедовать на людях то, что глубоко ненавидишь и презираешь втайне.
Оставалось одно: убедить себя, что приветствие как бы не в счет, поскольку по нормам окружающей реальности приходится на него отзываться, если не хочешь попасть в гестапо. Целостность личности определяется соответствием ее поступков убеждениям. Поэтому сохранить целостность, отдавая приветствие, можно было только перестав считать подобное приветствие недопустимым.
А это еще больше закабаляло, поскольку приветствовать надо было по много раз в день, и не только официальных лиц – скажем, учителя, полицейского, почтальона, но и ближайших друзей. Даже зная, что друг с тобой заодно – а полагаться на друзей можно было далеко не всегда, – приходилось учитывать других. Стоило ли осложнять положение случайно встреченного человека, отступая от нормы? Поскольку обо всех отклонениях в приветствии требовалось неукоснительно сообщать властям, нарушитель ставил под удар не только себя, но и другого. Так противника нацизма вынуждали или становиться мучеником, испытывая тем самым смелость и убежденность других, или терять уважение к себе.
Сны активно сражавшихся с системой и потому не осаждаемых внутренними вопросами, решаться на это или нет, были совсем иными. Не то чтобы эти люди вовсе не ведали тревог: им, скажем, снилось, что их поймали и пытают гестаповцы, – опасность вполне реальная. А в другой раз им могло присниться, что они победили. Так или иначе, им не снилось, что они вынуждены, переламывая собственные убеждения, подчиниться врагу.
Читайте также: