Жанр послания в лирике батюшкова и жуковского доклад

Обновлено: 17.05.2024

Русский романтизм принято делить на несколько периодов: начальный, зрелый и период последекабристского развития. Однако по отношению к начальному периоду условность этой схемы бросается в глаза. Ибо заря русского романтизма связана с именами Жуковского и Батюшкова, поэтов, чье творчество и мироощущение трудно ставить рядом и сравнивать в рамках одного периода, настолько различны их цели, устремления, темпераменты. В стихах обоих поэтов еще ощущается властное влияние прошлого – эпохи сентиментализма, но если Жуковский еще глубоко укоренен

Белинский справедливо отмечал, что для творчества Жуковского характерны “жалобы на несвершенные надежды, которым не было имени, грусть по утраченном счастии, которое Бог знает в чем состояло”. Действительно, в лице Жуковского романтизм делал еще свои первые робкие шаги, отдавая дань сентиментальной и меланхолической тоске, смутным, едва уловимым сердечным томлениям, одним словом, тому сложному комплексу чувств, который в русской критике получил название “романтизм средних веков”. Совсем иная атмосфера царит в поэзии Батюшкова: радость бытия,

Пластичность и изящная определенность формы сближает его с классической литературой античности.

Жуковского по праву считают ярким представителем русского эстетического гуманизма. Чуждый сильным страстям, благодушный и кроткий Жуковский находился под заметным влиянием идей Руссо и немецких романтиков. Вслед за ними он придавал большое значение эстетической стороне в религии, морали, общественных отношениях.

Искусство приобретало у Жуковского религиозный смысл, он стремился увидеть в искусстве “откровение” высших истин, оно было для него “священным”. Для немецких романтиков характерно отождествление поэзии и религии. То же самое мы находим и у Жуковского, который писал: “Поэзия есть Бог в святых мечтах земли”.

В немецком романтизме ему особенно близким было тяготение ко всему запредельному, к “ночной стороне души”, к “невыразимому” в природе и человеке. Природа в поэзии Жуковского окружена тайной, его пейзажи призрачны и почти нереальны, словно отражения в воде:

Как слит с прохладою растений фимиам!

Как сладко в тишине у брега струй плесканье!

Как тихо веянье зефира по водам

И гибкой ивы трепетанье!

Чувствительная, нежная и мечтательная душа Жуковского как будто сладко замирает на пороге “оного таинственного света”. Поэт, по меткому выражению Белинского, “любит и голубит свое страдание”, однако страдание это не уязвляет его сердце жестокими ранами, ибо даже в тоске и печали его внутренняя жизнь тиха и безмятежна. Поэтому, когда в послании к Батюшкову, “сыну неги и веселья”, он называет поэта-эпикурейца “родным по Музе”, то трудно поверить в это родство. Скорее мы поверим добродетельному Жуковскому, который дружески советует певцу земных наслаждений: “Отвергни сладострастья погибельны мечты!”

Батюшков – фигура во всем противоположная Жуковскому. Это был человек сильных страстей, а его творческая жизнь оборвалась на 35 лет раньше его физического существования: совсем молодым человеком он погрузился в пучину безумия. Он с одинаковой силой и страстью отдавался как радостям, так и печалям: в жизни, как и в ее поэтическом осмыслении, ему – в отличие от Жуковского – была чужда “золотая середина”.

Хотя его поэзии также свойственны восхваления чистой дружбы, отрады “смиренного уголка”, но его идиллия отнюдь не скромна и не тиха, ибо Батюшков не мыслит ее без томной неги страстных наслаждений и опьянения жизнью. Временами поэт так увлечен чувственными радостями, что готов безоглядно отринуть гнетущую мудрость науки:

Ужели в истинах печальных

Угрюмых стоиков и скучных мудрецов,

Сидящих в платьях погребальных

Между обломков и гробов,

Найдем мы жизни нашей сладость?

От них, я вижу, радость

Летит, как бабочка от терновых кустов.

Для них нет прелести и в прелестях природы,

Им девы не поют, сплетаясь в хороводы;

Для них, как для слепцов,

Весна без радости и лето без цветов.

Подлинный трагизм редко звучит в его стихах. Лишь в конце его творческой жизни, когда он стал обнаруживать признаки душевного недуга, под диктовку было записано одно из его последних стихотворений, в котором отчетливо звучат мотивы тщеты земного бытия:

Эллегия - жанр, который отражает внутренний мир человека. Есть время историч. и есть интимное, независимое от историч. "О память сердца, ты сильней рассудка памяти печальной"(с)Батюшков. Это собственное время, время твоей чувственной памяти, которое может не иметь никакого отношения к времени историческому. Элегия как жанр ориентирована на интимное время - время души. Элегия открывает трагизм жизни, т. к. время конечно. И любой человек становится романтическим героем: умирать-то никто не хочет, а придётся. Элегия не терпит исторического времени. Именно Батюшков необыкновенно расширяет её возможности. 1813 - "К Дашкову", программное пр-е для Батюшкова. Тогда была необходим атрибуция жанра, и Батюшков называет свой текст не посланием, а Элегией. Описывая разрушенную Москву он впустил в неё историч. время заодно определил программу собственного творч-ва. Освещая эпические полотна, Б двигает элегию к эпической поэме, НО элегия остаётся абсолютно личным переживанием истории. Соединив несоединимое: частную элегию, и историческую эпопею, Б создал новую степень свободы, развитие за рамки ограничений. Вся дальнейшая история русской литературы - есть раздвижение рамок к проникновению в иную ощущаемую реальность.

Но Б был истинным гением в другом жанре. Он рождает жанр Дружеского Послания. ДП родились из переписок Арзамаса. Из бытовой переписки родился жанр, 1 тхт и образец жанра - "Мои пенаты" Батюшкова (послание к Вяземскому).

Дружеское послание: жанр - категория мировоззренческая, точка воззрения, с которой текст смотрит на мир. И если элегии свойственна грусть, печаль, уныние, то Дружеское послание обречено на веселье. Ничего другого в весёлой тусовке Арзамаса, издевающейся над беседчиками, и выйти не могло. В элегии есть точка во времени, из которой ЛГ что-то вспоминает: "святое Прежде"(с)Ж. Там счастье. надежда, упование. Это прошлое отнято временем. Элегическая дистанция между прекрасным и настоящим. Прошло уже достаточно времени, чтобы человек не бился в истерике и мог об этом говорить. Элегическая эмоция грустной улыбки воспоминания. И всё, что было утрачено, ждёт нас там, и "прежде" и "там" сольётся. Элегия целиком и полностью построена на временной дистанции.

Жанр Дружеского послания противоположен элегии по эмоции. Это первый лирический жанр, который включает в себя бытовой, пространственный мир. Всё, что для оды было хорошо - ложе, меч предков и пр. - у Батюшкова никому не нужно, а ценности личные, домашние собственные, что раньше было возможно только в басне, низком жанре. И главный человек – не император, который олицетворяет гос-во, а сам поэт. В этом мире вино никогда не кончается, день только для пития и творчества, а ночь для любви, здесь не изменит любимая, и не предадут друзья, достаточно только сбежать, отгородиться от большого испорченного мира, а в этом нашем малом мире мы совершенно счастливы и ничто нам не угрожает. Если в элегии время текущее, то в дружеском послании - циклическое. И единица времени - сутки: творить, пировать, потом любить, а утром снова пировать. Но это одни и те же сутки. "Не знаю завтра и вчера", это полные счастья бесконечные сутки. Это была революция сознания: впервые лирика опоэтизировала и подняла на щит частную жизнь и противопоставила ей официоз. В своём личном, утопическом мире мы неуязвимы для времени. Но в этом мире есть и смерть: "упьёмся сладострастьем и смерть опередим". Возникает ощущение вседозволенности ЛГ, он даже может описать свою собственную могилу: "Прах счастливцев молодых" - так счастливы, что пофиг, что померли! Смерть не осмыслена эмоционально. Эпикурейская философия: "Смерти нет, пока я есть, а когда придёт смерть - меня не будет". Так чего бояться?

До декабристах оду больше не вспоминают. Батюшков и Жуковский создают устойчивый стиль Школы Гармонической точности. Штиль не жанра, а направления.

Жуковский ориентирован на песенность, Батюшков - на танцевальность (вакханка) - и это ещё один повод сделать мир эстетическим. Жуковский - поэт настроения, Батюшков - поэт страсти. Батюшковская страсть безумия настолько эсетизирована, что и зыбкость настроения Жуковскго и страсть Батюшкоа идут к одному: разные сферы мира становятся одинаково эстетизированы. И неуловимое, переменчивое Жуковского, и человеческое, ощутимое, эротическое Батюшкова.

Жуковский в "Певец во стане рус. воинов" соединяет анакреонтику и героику: певец общается с воинами на кануне битвы, и все они постоянно пьют) Жанр определить сложно: драматизацая лирики и соединение всего со всем. Там где нужно петь славу государству, Императору, Жуковский поёт "малую родину": на 4м месте тост за царя, а первый тост (в героическом тексте!) - "За вино".

Ж. пишет первую элегию 19в - "Сельское кладбище" - перевод культового сентименталиста Грея. Проза ещё не воспринималась как высокая литература: Карамзин - только экспериментатор. Жуковский вводит жанр элегии, взятый из античности и абсолютно изменённый: тхт о том, что любой человек живёт в текущем, убивающем времени. И это время - ГГ элегии и её формирующий принцип.

Элегия впервые заметила, что человек смертен. Раньше о смерти горворила только духовная ода, и только сквозь призму взаимоотношения человека и бога. Все умирают, и я умру - обыденность трагедии, существующей в жизни. Элегия как тип тхт - проводник Романтизма: жизнь - история потерь => мир устроен Богом несправедливо. Элегии Ж. имеют исключение: Ж. религиозен, и его ЛГ - глубоко и наивно верующий человек. Всё что утрачено - вернётся. "Кончины сладкий час мою любимую мечтою становится" - на том свете всё будет хорошо. А это уже сентиментализм. Трудно говорить, что Ж - романтист. Хотя Белинский объявил Ж "Колумбом рус. романтизма", но надо помнить, что романтизм для Бел = мистицизму, так что это фигня.

Элегия "Славянка" - точнейшее описание Павловского парка. Вот вам и правдоподобие, только какой это к чёрту реализм? Листок, падая, "смущает тишину паденьем" - ЛГ слышит падение листа, видит сияние лебедя в кустах - текст готовит читателя к невиданному. В конце ЛГ видит ангела, приближается к иному миру.

Такая поэзия не может быть идеологией: это переживания героя, он не стремится опошлять непознаваемое: это не императив, сплошные оговорки: мнится, будто бы. Вот он - на миг воплощённый идеал. Идеал у Ж - состояние души ("человек чувствительный") - правда лирического переживания.

"Невыразимое" - ряд риторических ? о выражении невыразимого. Слово беспомощно перед реальностью мира. Однако есть слова "о выражении блестящей красоты", но то, что чувствуете только вы - невыразимо. Для Ж невыразимое то, что мир - не сумма мёртвых предметов по Базарову, а то, что за всеми вещами в мире что-то стоит. Присутствие создателя, бога. ЛГ Ж - медиум, он чувствует это присутствие создателя в создании, и выразить это словом невозможно. Жуковский выразил стихотворение как "Невыразимое": попытка выразить в слове не поддающееся в выражении, цель поэзии для него.

Метафора - осн. троп Жуковского. Пейзаж - нечто, пропущенное через человеческую душу и без неё не существующее. Курсивы Жуковского - признак переносного, метафорического значения. Ж учит этому языку всю русскую поэзию - распредмечивание слова, оно получает смысл данного контекста, или всей лирики (Маяк: "предлоги в языке не значат то, что они значат в словаре"). Поэтическое слово никогда не равно слову словарному. "Школа гармонической точности" (Пушкин). "О лирике" Гинсбург - Жуковский+Батюшков.

В норме 18 в. была тема закреплённости жанра за стилем, а в 19 в. норма остаётся, но разрабатывается поэт. лексикон: главное - абсолютная уместность слов, сочетаемость их. Это ещё была "литература для немногих", элитарная. Слово одинаково чувствуют и писатель, и читатель. Автор пишет для таких же, как он сам. Жуковский жил как писал и писал, как жил. Его любимая стала женой другого, но они были уверены, что брак с другим - не помеха соитию двух душ. Они моделировали жизнь, отталкиваясь от литературы. Со смертью Маши он перестал писать лирику. Жуковский прожил очень длинную жизнь, но остался там, во времени до Пушкина.

2. Баллады Жуковского

Баллады Ж. можно разгруппировать:

1) русские (по колориту).

2) средневековые и античные (по сюжетам).

Конфликт - в борьбе в душе человека и за душу человека. И зло всегда будет наказано, а чистая душа вознаграждена. Ни в этом, так в другом мире.

Баллада была притягательна, как смешение ужасного и обаятельного. Позже над этим работал Пушкин в РиЛ. Жуковский приверженец принципа уместности всего всему, но смешивает ранее несмешиваемого, объединяет множество жанров в одном стиле. Школа Гармонического Жанра работала не только в жанре элегии, этим стилем были объяты и другие произведения. Так создавался литературный язык.

Формирование языка и введение жанра баллады в русскую литературу. "Светлана", "Людмила" и "Ленора" - перевод одной немецкой баллады "Ленора" Грюнберга. Хотя на самом деле это абсолютно оригинальный текст.

"Светлана". Светлана гадает. Это тоже способ пойти против бога. Она гадает в бане - самом страшном месте в доме, т. к. там нет образов, и ничто не препятствует проникновению в наш мир нечистой силы. К ней тоже является милый, и снова безумная скачка в метели с мертвецом неизвестно куда. Это первая метель в русской литературе, от которой потом пойдут все русские метели. Потусторонняя сила проведения, возводящая судьбу в абсолют. В "Светлане" первый раз показан сон героя. В итоге Светланы - хэппи энд. Безоговорочная вера в то, что если ты покаешься, станешь "человеком чувствительным", ты будешь вознаграждён. В конце баллады, эпического жанра, есть лирическое окончание: сюжет закончился, и началась лирика: в ней содержится мольба, именно мольба, чтобы мир был не таким страшным для Светланы, какой он есть на самом деле.

Жуковский открывает ворота фантастике в русской литературе. Это возможность для читателя выпасть за рамки собственной реальности. Она потрясает его эмоциональную основу: время 18в, господства рационализма, кончилось. Прорыв за рамки рационального сознания - и был романтический прорыв к воплощению мечты. Читатель чувствовал себя романтиком, которому удалось.

"Лесной царь" - исключение из баллад Ж. Однако ближе всего к переводу. Он вводит туда сентименталистский конфликт и победу добра не в этом, так в ином мире.

3. Дружеское послание и элегия в лирике Батюшкова и Жуковского

Эллегия - жанр, который отражает внутренний мир человека. Есть время историч. и есть интимное, независимое от историч. "О память сердца, ты сильней рассудка памяти печальной"(с)Батюшков. Это собственное время, время твоей чувственной памяти, которое может не иметь никакого отношения к времени историческому. Элегия как жанр ориентирована на интимное время - время души. Элегия открывает трагизм жизни, т. к. время конечно. И любой человек становится романтическим героем: умирать-то никто не хочет, а придётся. Элегия не терпит исторического времени. Именно Батюшков необыкновенно расширяет её возможности. 1813 - "К Дашкову", программное пр-е для Батюшкова. Тогда была необходим атрибуция жанра, и Батюшков называет свой текст не посланием, а Элегией. Описывая разрушенную Москву он впустил в неё историч. время заодно определил программу собственного творч-ва. Освещая эпические полотна, Б двигает элегию к эпической поэме, НО элегия остаётся абсолютно личным переживанием истории. Соединив несоединимое: частную элегию, и историческую эпопею, Б создал новую степень свободы, развитие за рамки ограничений. Вся дальнейшая история русской литературы - есть раздвижение рамок к проникновению в иную ощущаемую реальность.

Но Б был истинным гением в другом жанре. Он рождает жанр Дружеского Послания. ДП родились из переписок Арзамаса. Из бытовой переписки родился жанр, 1 тхт и образец жанра - "Мои пенаты" Батюшкова (послание к Вяземскому).

Дружеское послание: жанр - категория мировоззренческая, точка воззрения, с которой текст смотрит на мир. И если элегии свойственна грусть, печаль, уныние, то Дружеское послание обречено на веселье. Ничего другого в весёлой тусовке Арзамаса, издевающейся над беседчиками, и выйти не могло. В элегии есть точка во времени, из которой ЛГ что-то вспоминает: "святое Прежде"(с)Ж. Там счастье. надежда, упование. Это прошлое отнято временем. Элегическая дистанция между прекрасным и настоящим. Прошло уже достаточно времени, чтобы человек не бился в истерике и мог об этом говорить. Элегическая эмоция грустной улыбки воспоминания. И всё, что было утрачено, ждёт нас там, и "прежде" и "там" сольётся. Элегия целиком и полностью построена на временной дистанции.

Подробнее об элегии Жуковского и Батюшкова см. в билетах №1 и 4.

4. Поэзия Батюшкова

Был на вторых ролях, вошёл в творчество исповедуя сентементализм, как "свою маленькую философию". В 12 г. примкнул добровольцем к русским войскам и участвовал в заграничном походе против Наполеона. Вид сожжённой Москвы поразил его, бы поражён, что народ Руссо пролил такую кровь. Он усомнился в том, что человек по природе бобр. Его сознание и отношение к миру серьёзно изменилось, однако его творчество чёткой периодизации не имеет. Творчество Батюшкова в большой степени автономно: основы мировоззрения рухнули, но творчество осталось. В 20е годы Б. заболел психическим расстройством и сошёл с ума. В 23г он заперся в имении и 30 лет провёл там, пока не умер в 50 лет от тифа. Ужасная, оксюморонная с творчеством судьба. Один из 1х трагических судеб русских поэтов. По легенде, Пушкин посетил Батюшкова в имении, но тот его не узнал. После этого Пушкин написал "Не дай мне Бог сойти с ума".

Поэт безнадежности. Он не может бежать от мира в мир человеческой души, т.к. и душа является ему ужасной и испорченной. Ему только и остаётся, что мечтать о человеке, который "должен был бы быть". Батюшков творит свой мир и человека в нём. Его мир целиком обращён к античности, и если Ж ориентирован на английский и немецкий сентиментализм, то Б стремится к итальянцам и позже - к античности. Отношение к античности в классицизме - вовсе не историческая. Это его декорации. Классицизм интересует только атрибутика, в эти декорации помещён современный человек: "Грек, который не знает, что он древний"(с)Бахтин. Классицизм "всунул" в античность какие-то совершенно несвойственные ей проблемы.

А Батюшков - первый в рус. лит. воспроизводит античность такой, какой она была, пытался "добраться" до настоящего античного человека. Перед нами - лирический герой, а не автор - древний грек, а вовсе не петербуржец, ученик Муравьёва. Это во многом эстетизированная реальность, однако, она работает, в неё веришь.

"Вакханка". Ряд субъективных переживаний. Стан героини увенчан хмелем. Батюшков венчает тело, источник страсти, не голову, которая на вакханалии не нужна. Буйство красоты, страсти - и никаких расколов между чувством и долгом, и пр.!

Батюшков сумел воплотить и действительность, и иллюзорность античного мира. Элегия "Таврида" Мир Тавриды, античный мир противопоставляется Северной Пальмиры, современный мир. только по этому образу можно понять время. "Друг милый, ангел мой, сокроемся туда. " - глагол в императиве, будущем времени. Это прелесть ещё невоплощённой мечты, которая никогда в рамках элегии не будет реализована, но ЛГ безоговорочно верит, и мы вместе с ним. Элегия побега - всё строится на теме побеге в "мир иной", в мир невоплощенного идеала.

Переводы Б. Тибуловы элегии - мир полностью своевременен античности, и в то же время конфликт современен автору без нарушения гармонии. Всё представление о божественной природе человеческой заколебалась, и верховные силы стали хаотическими, неупорядоченными. Это античность в собирательном представлении, не Греция или Рим. Из этого материала конструирует свой мир Батюшков и переносит в него свои проблемы недостижения идеала. Но идеал этот настолько близок, что его разве что нельзя потрогать.

Цель моей работы – это анализ особого направления в литературе – романтизма, а в частности лирика Константина Николаевича Батюшкова. А задачей является выявление особенностей поэтического языка.
Проблема возникновения и становления ранних форм романтизма в русской литературе, и прежде всего в поэзии К. Н. Батюшкова и А. С. Пушкина, остается выясненной неполно и непоследовательно. Национальное своеобразие русского романтизма – вопрос, остро стоящий перед современными исследователями. Так же и я в своём реферате попробую разобраться в данном вопросе.

Содержание работы

Введение.
Литературоведческая справка о терминах.
Романтизм
Послания
Элегии
Антологические стихотворения.
Лирика К.Н. Батюшкова.
Биография
Поэт в литературе XIX века.
Особенности поэтического языка.
Заключение.
Библиографический список.

Содержимое работы - 1 файл

Батюшков К.Н..docx

Я видел бедных матерей,

Из милой родины изгнанных!

Я на распутье видел их,

Как, как к персям чад прижав грудных,

Они в отчаяньи рыдали

И с новым трепетом взирали

На небо рдяное кругом.

К Дашкову — по сути отказ от ранней эпикурейской лирики, и новая тема народного бедствия властно вторгается в его поэтический мир, который отныне оказывается расколот на идеальное и реальное.

Казалось, небеса карать его устали

И тихо сонного домчали

До милых родины давно желанных скал,

Проснулся он: и что ж? отчизны не познал.

Из Парижа через Лондон и затем Швецию он возвращается в Петербург, где останавливается в семье Олениных и где его ждет еще одно потрясение — он вынужден отказаться от брака с А. Фурман, сомневаясь в искренности чувств своей избранницы.

*Анна Федоровна Фурман по отцу была саксонского рода. В Россию Фридрих Фурман приехал в XVIII веке. Когда он овдовел, младшей из дочерей, Анне, было только семь лет. Сначала Анну воспитывала бабушка, а когда она умерла, ее сердобольная подруга – Елизавета Марковна, взяла девочку к себе. Ее муж Алексей Николаевич Оленин был в ту пору директором императорской публичной библиотеки.

Анна прожила в семье Олениных долгое время и стала им как родная дочь. Она воспитывалась в атмосфере художественных и литературных интересов, присутствовала при беседах и развлечениях многочисленных оленинских гостей.

Любимцем дома был белокурый Батюшков, баловень муз и поклонник всего прекрасного. Это был невысокий юноша с впалой грудью и отпечатком меланхолии на бледном лице.

Еще до своего заграничного похода в 1813 году Батюшков воспылал любовью к Анне Фурман, которая, к сожалению, не отвечала на его чувство. Но Оленины одобряли намерения Батюшкова по поводу женитьбы, поэтому Анна с покорностью согласилась с решением близких людей, и формально считалось, что она согласна. Однако Батюшков чутким сердцем влюбленного догадался, что Анна дала согласие против собственного желания. Он считал, что жениться без взаимной любви – пошло и безнравственно. Поэтому Константин Николаевич ждал и надеялся, но был уверен, что убедившись в равнодушии Анны, сможет изжить в себе это чувство.

Однако он напрасно думал, что запросто излечится от своего сердечного недуга. Со временем его душевное состояние становилось более тревожным и мрачным. Он сделался задумчивым, все чаще молчал. К тому же, разыгрался застарелый ревматизм, его мучили боли в когда-то раненой ноге, но более всего болела душа.

И с именем любви божественный погас;

Друзья над ним в безмолвии рыдали,

День тихо догорал… и колокола глас

Разнес кругом по стогнам весть печали.

«Погиб Торквато наш! — воскликнул с плачем Рим.

Наутро факелов узрели мрачный дым

И трауром покрылся Капитолий.

Еще до того, как душевная болезнь полностью его поглотила, Константин Батюшков пишет несколько стихотворений, своеобразных кратких лирических изречений на философские темы. Строка из последнего, написанного в 1824, звучит так:

Рабом родится человек,

Рабом в могилу ляжет,

И смерть ему едва ли скажет,

Зачем он шел долиной чудной слез,

Страдал, рыдал, терпел, исчез.

Увы, так и случилось. В 1822 Константин Батюшков был уже тяжело болен, и после Петербурга, Кавказа, Крыма, Саксонии и опять Москвы, где все попытки лечения оказывались тщетны, его перевезли в Вологду, где он прожил более 20 лет, никого не узнавая, и умер 7 (19) июля 1855 от тифа.

Читайте также: