Образ старости в христианской культуре доклад
Обновлено: 02.07.2024
В современном российском обществе налицо конфликт межпоколенческих взаимоотношений, вызванный отрицательными стереотипами старости, обесцениванием старости как социального явления, игнорированием трудностей пожилых людей как внешнеэкономического, так и внутриличностного порядка. Это обуславливает создание устойчивых предпосылок для возникновения в будущем общественной дестабилизации, ситуации тотальной разобщенности людей в рамках одного государства. В связи с этим крайне актуальной становится всесторонняя комплексная поддержка пожилого человека в условиях постоянных социально-экономических перемен, развитие механизмов интеграции представителей третьего возраста в социальное пространство[6] 6
Смолькин А.А. Социокультурная динамика отношения к старости: Автореф. дис… канд. социол. наук. Саратов, 2004.
1.2. Старость как социальный феномен: социокультурные образы и научные подходы
Старость как феномен имеет свое становление и свои образы в истории культуры. Данные образы представляют собой неоспоримую ценность, т. к. отражают огромный пласт социокультурных явлений, тесно связанных с изменением отношения к личности в развитии цивилизации.
Проблема старости и связанные с ней идеи о возможности продления жизни человека волновали людей разных эпох и разных народов. Становление человеческого общества, в отличие от животных, всегда характеризовала забота о старшем поколении, которое воспринималось как источник мудрости и способствовало сохранению рода.
Сегодня, когда изучение человека становится центральным предметом многих наук, а старость уже не рассматривается только с позиции биологического старения, возрастает интерес к проблеме старости как социокультурного явления.
Отношение к старости и пожилому человеку во многом определяется образами старости – некими устоявшимися представлениями и аттитьюдами, сформировавшимися в культуре.
Образ старости выступает социальным стереотипом, который существует в конкретном обществе в определенный исторический период. Образ старости, имея субкультурную и индивидуальную вариативность, задает отношение к жизни человека, определяет его моральные и нравственные ценности. Сам по себе образ старости позволяет отразить ожидания и отношение общества к пожилым людям, как к социальному явлению.
Для рассмотрения социокультурных образов старости особое значение имеют три культурных линии – древних славян, античности и христианства.
Образ старости у древних славян имел величественное, космическое значение. Он символизировал собой целостность, завершенность Рода, когда одно умирает, уходит и рождается нечто новое, обеспечивая тем самым гармонию[8] 8
Коротчик Н.А. Старость как культурно-исторический феномен: (Опыт филос. исслед.): Дис…. канд. филос. наук. – СПб., 1995.
Интересно, что древние имели свои критерии старости. Причем в их трансформации можно проследить путь от внешних признаков к внутреннему, глубинному миру человека. Одним из первых критериев старости выступала седина, затем в ритуалах стали учитываться другие телесные изменения возраста, а потом и жизненный опыт, накопленный человеком.
Особый интерес представляют образы старости в других культурах. В индийской культуре старость – это завершающий жизненный период, когда человек после всех жизненных перипетий возвращается в мир в качестве мудрого учителя-наставника. Период, предшествующий старости, характеризуется как этап творческой и гражданской активности, наибольших жизненных сил.
В древнем Китае существовало особое почтение к старости и старикам. Люди, достигшие пожилого возраста, пользовались особым уважением, а если они еще и сохраняли физическое здоровье, то этот период становился для них лучшим этапом жизни [11] 11
Коротчик Н.А. Старость как культурно-исторический феномен: (Опыт филос. исслед.): Дис…. канд. филос. наук. – СПб., 1995.
Буддизм определял, что тела святых старцев нетленны, т. к. лишены всего того, что может унизить человека.
Даосские врачи считали, что долгая жизнь дается человеку за присутствие в нем гармонии между Инь и Янь. Долгая жизнь воспринималась не как подвиг, а как пример для всех окружающих. В этой восточной геронтофилии (любовь к старикам) мы можем увидеть и социальные мотивы, ведь именно с мудростью в старости ассоциировалась устойчивость общества.
В античности формируется и противоположнвя геронтофилии тенденция – геронтофобия (страх, боязнь старения). Античные мифы полны сюжетов о том, что состарившиеся боги становятся злыми, мелочными и мстительными. Их поступки становятся все более невыносимыми, что приводит к недовольству и восстанию, после чего старый властитель теряет свою власть.
Постепенно в античности усиливается нивелировка ценности старости. Если в древнегреческих трагедиях старый человек еще наделен особой аурой, то уже древние римляне изображают стариков в сатирической манере, особо подчеркивая несоответствие между теми привилегиями, которые они получают в обществе, и их физической немощью.
Оформление патриархальных отношений в большей части мира приводило к сакрализации личности стариков, к развитию культа старого вождя. Эта идея стала сквозной для мировой цивилизации в целом и локальных культур. Особое развитие идея сакрализации личности старого человека получила в иудейско-христианской традиции, где библейские пророки и апостолы персонифицируют общественную мудрость[15] 15
Тащева А. И. Проблема старости: социокультурный феномен/Психология старости и старения: Хрестоматия для студ. психол. ф-тов высш. учеб. заведений/Сост. О. В. Краснова, А. Г. Лидере. – М., 2003.
В средние века пожилой человек – это человек апостольского возраста, возраста святых и великомучеников. В социальном отношении – это возраст бояр, хранителей традиций, династических прав, корпоративных и сословных привилегий.
В христианской культуре образ старости определяется тем, что в ней обозначено не существовавшее ранее противоречие между миром и Богом, между земным и небесным, где перекрестком противоречия является человек, проходящий свой земной предел от рождения до смерти. Согласно христианскому учению, старость и смерть – это результат грехопадения и момент личностной эсхатологии в общем процессе эсхатологии человечества. Первичная причина старости и смерти сосредоточена в плотской, материальной природе человека, которую он обрел вследствие противоестественной направленности своей воли.
В христианстве человек, независимо от его желаний, бессмертен, и воскрешена будет не только его душа, но и тело (преображенное). Поэтому страх смерти в христианстве есть не столько страх перед уничтожением, сколько перед посмертным воздаянием. Однако уповает умирающий не столько на собственную праведность, сколько на милосердие Божие, на прощение грехов[16] 16
Коротчик Н. А. Старость как культурно-исторический феномен: (Опыт филос. исслед.): Дисс. канд. филос. наук. СПб., 1995.
Старость – возраст, наиболее к этому расположенный. Искусительные проявления плоти, связанные с питанием и половым инстинктом, к старости ослабляются, ослабление плоти идет также и за счет сопутствующих старости болезней, которые от Бога. Таким образом, создаются как бы естественные предпосылки для просветления и обращения ко Всевышнему.
В христианской культуре возраст старости – это период, который обращает человека к Богу, все земные соблазны и искушения ослабевают. Однако в христианстве мы находим двоякое отношение к старости: долгая жизнь как особый дар Божий, а, с другой стороны, немощная долгая старость как наказание за грехи. Для средних веков характерны образы пожилого старца, образы святых и великомучеников.
Несмотря на двойственное отношение к старости, христианство (впрочем, как и другие религии) вырабатывало ценностное отношение к старости: пожилым давалось время для подготовки к встрече с Всевышним, а после смерти была обещана встреча с ушедшими из жизни близкими людьми.
В эпоху Возрождения проблемы старости не являются ключевыми для мыслителей. Идеология данного времени озадачена вопросами образа совершенного человека, куда не вписывается пожилой с его немощью и болезнями.
В эпоху Просвещения старость также не находит достойного рассмотрения, но именно в этот период появляется идея заботы о стариках, независимо от их прежних заслуг перед обществом.
В эпоху Реформации и Нового времени все более громко начинают звучать мотивы негативного отношения к старости, как периоду, тормозящему развитие социума.
Все вышеизложенные явления привели к тому, что старость постепенно утратила тот высокий духовный образ, который был заложен благодаря православию и народной культуре.
Сегодня, как у нас в стране, так и в мире в целом, преобладает образ одинокой старости в аспекте ее экзистенциального звучания. Все больше исследований старости отмечают различные степени и аспекты одиночества пожилых людей. Выделяют культурное и социальное одиночество, а также одиночество как космическое явление[17] 17
Арьес Ф. Человек перед лицом смерти. – М., 1992; Кон И. С. Многоликое одиночество // Знание – сила. № 12, 1986, С. 40; Пепло Л. Н., Мицели М., Мораш Б. Одиночество и самооценка // Лабиринты одиночества. – М., 1989.-С. 169–191; Рук К. С., Пепло Л. Н. Перспектива помощи одиноким людям // Лабиринты одиночества. – М., 1989. – С. 512–551.
В социокультурном анализе старости ученые отмечают следующую закономерность. В обществах с развитой культурой старики символизируют непрерывность истории и стабильность социокультурных ценностей. Поддержка и уважение со стороны молодых могут рассматриваться и как превентивная мера, стремление последних гарантировать себе аналогичное положение в будущем[18] 18
Краснова О. В., Лидере А. Г. Социальная психология старения: Учеб, пособие для студ. высш. учеб заведений. – М., 2002.
В геронтологии хорошо известно, что путь к долголетию лежит через творчество[19] 19
Далакишвили С.М., Бахтадзе Н. А., Никурадзе М. Д. Исследование личностных особенностей долгожителей // Психологический журнал, 1989, № 4. С. 94–103; Подколзин А. А., Донцов В. И. Старение, долголетие и биоактивация. – М., 1996; Феномен долгожительства: Антрополого-этнографический аспект исследования.-М., \9%2\Хейфлин Л. Природа долголетия и старения // Проблемы старения и долголетия, 1992, № 4.
[Закрыть] . Но творчество всегда бывает во имя чего-то. Как отмечает Н. А. Коротчик[20] 20
Коротчик Н. А. Старость как культурно-исторический феномен: (Опыт филос. исслед.): Дис… канд. филос. наук. – СПб., 1995.
[Закрыть] , этот путь обретается не только через творчество, но и через служение, умное делание, обращенное вовне, к Отечеству и соотечественникам как близким людям. Тогда человек не будет стареть фронтально, он будет возрастать личностно.
[Закрыть] . В своих работах М. Мид высказывает идею о трех типах культуры: постфигуративный, конфигуративный и префигуративный. Постфигуративный тип культуры характерен для общества, где дети учатся у своих предков; конфигуративный – для общества, где и те, и другие учатся у сверстников; и, наконец, префигуративный, в котором дети обучают взрослых. По мнению автора, сегодняшнее общество с его научно-техническими достижениями рождает форму культуры – префигуративную. Данный тип культуры ориентирован на будущее, а прошлый опыт не только не учитывается, но и рассматривается как мешающий.
С точки зрения М. Мид, данный тип культуры увеличивает разрыв между поколениями и ведет к тому, что опыт, накопленный предыдущими поколениями, не воспроизводится молодым поколением, тем самым сокращая опыт последнего на поколение.
В целом, подводя итог анализа социокультурных образов старости в истории человечества, можно отметить, что составляющая этого образа всегда существовала в русле трех отношений к данному явлению: геронтофилия, геронтофобия и геронтократия.
1.3. Психологические парадигмы и теории старения
Формирование психологических парадигм изучения личности пожилого человека изначально базировалось на естественно-научной традиции, и происходило это, прежде всего, за счет открытий в области биологии, физиологии и медицины, ставших фундаментом для геронтологии. Вместе с тем более целостная и емкая разработка проблематики старения и старости сложилась с ее сопряжением с антропологией, культурологией, философией.
[Закрыть] он рассматривает проблемы естественного, физиологического и преждевременного старения, а также говорит о том, что старики со своим опытом могут решать сложные задачи общественной жизни.
[Закрыть] Д. И. Менделеева, который говорит о том, что увеличение количества пожилых позволит оказывать благотворное влияние на молодежь.
Для биологии старения основными вопросами стали идеи о начале процесса старения и запускающих его механизмах. (И. Н. Буланкин, М. С. Мильман, А. В. Нагорный, В. И. Никитин и др.)
Исследованию проблем личности пожилого человека посвящены труды А. А. Королькова, В.П. Петленко, Г.Х. Шингарова, Г. И. Царегородцева. В работах Т.В. Карсаевской и А.Т. Шаталова представлены методологические подходы к геронтологии. Особый вклад в изучение психологии старения внесли работы Б.Г. Ананьева[25] 25
Ананьев Б. Г. Психофизическая эволюция человека в геронтогенезе // Тезисы IX Международного конгресса геронтологов. – Киев, 1972. Том 2, С. 439–442; Ананьев Б. Г. Человек как предмет познания. – Л., 1969.
[Закрыть] и М.Д. Александровой [26] 26
Александрова М.Д. Проблемы социальной и психологической геронтологии. – Л., 1974.
В зарубежной науке выделяются несколько подходов, рассматривающих психологические проблемы старости в социальном контексте.
Так, теория разобщестеления, или теория социального освобождения, выдвинутая Дж. Розеном и Б. Ньюгартен, Е. Каммингом и В. Генри, предполагает разрыв между личностью и обществом, уменьшение энергии личности и ухудшение качества оставшихся связей. В основу этой теории легло пятилетнее изучение 275 жителей Канзаса (США) в возрасте от 50 до 90 лет[28] 28
Сахарова Т Н. Эмоционально-нравственная сфера личности (опыт психологического исследования): Монография.-М., 2011.-С. 31.
[Закрыть] . Здесь утверждается, что уменьшающиеся психологические и биологические возможности людей позднего возраста неизбежно влекут за собой разрыв отношений с людьми, находящимися на пике активности и занимающими центральные позиции в обществе, и замещение их мест более молодыми. Таким образом, общество самообновляется, а пожилые могут спокойно умирать.
Социальное освобождение – это: 1) удаление общества от индивида (через принудительную пенсию, взросление и самостоятельность детей, смерть близких и т. и.); 2) удаление индивида от общества (через снижение социальной активности и более одинокой жизни). В результате имеет место обоюдное удаление.
Подобная точка зрения на процесс старения актуализирует политику сегрегации (отделения) и равнодушия к людям позднего возраста, и провоцирует деструктивное убеждение, что пожилой возраст не так уж важен.
Теория активности выступает альтернативой данной концепции. Ее авторы Р. Хавигхарст и Ф. Маддокс, полагают, что пожилые люди по сути такие же, как и люди среднего возраста, с такими же психологическими и социальными потребностями, за исключением неминуемых изменений в физиологии и состоянии здоровья. Снижение социальных взаимодействий в пожилом возрасте является результатом отказа общества от пожилых людей и сопротивления желаниям наиболее старых людей. В отличие от теории разобществления, этот отказ не обоюдный. Особое внимание обращается на то, что для пожилых людей важно иметь свободу выбора роли. Теория активности отмечает естественное стремление многих пожилых людей объединяться с другими, особенно в группы и деловые сообщества, хотя часто это блокируется существующей пенсионной практикой[29] 29
Сахарова IН. Эмоционально-нравственная сфера личности (опыт психологического исследования): Монография.-М., 2011-С. 31.
Существуют также подходы, акцентирующие маргинальность пожилых людей, их положение социальных изгоев. Их удел – это низкие доходы и скудные возможности. Сторонники данного подхода уделяют особое внимание изучению субкультуры пожилых, обусловленной сходными условиями жизни и общими бедами. Очевидной слабостью такого подхода К. Виктор считает то, что здесь не находит отражения социальная неоднородность пожилой части общества.
Безрадостное, но сильное и беспощадно правдивое свидетельство.
37. Старость Мучения и новые возможности
37. Старость Мучения и новые возможности Пред сединой вставай и уважай лицо старца, и бойся Бога твоего. Ваикра 19:32 Первые слова этого отрывка написаны на плакатах в израильских автобусах, чтобы заставить людей уступать места пожилым людям. Я видел, как израильские
Глава 2 Старость-взрослость: обновление одиночества и его исход
Глава 2 Старость-взрослость: обновление одиночества и его исход 1Старость, завершающая взрослость как ее сморщенная карикатура, всегда есть потеря смысла взрослости. Такая старость есть одиночество-отстранение от прежней полноты бытия. Она может найти себя лишь в
ДЕТСТВО, СТАРОСТЬ И ТИШИНА
ДЕТСТВО, СТАРОСТЬ И ТИШИНА Ребёнок Ребёнок подобен маленькому холмику тишины. И на этом маленьком холмике тишины вдруг возникает слово. Когда дитя изрекает первое своё слово, холмик этот становится ещё меньше. Словно по волшебству он проседает под тяжестью слова, и
Старость
Старость и смерть
Старость и смерть Демокрит, согласно ряду источников, был долгожителем и прожил больше ста лет (см. 13, XLVIII—LIII), не прекращая научных занятий. Среди легенд о нем рассказы о старости и смерти Демокрита занимают особое место.Под конец жизни Демокрит потерял зрение. Вокруг
Часть первая Детство и старость
Часть первая Детство и старость Через много-много лет, сидя под конвоем перед старым деревянным барьером, который отделял троих и от зала суда, и от естественной человеческой жизни, Кириллов вспомнит этот осенний день, когда ему с особой силой и, пожалуй, с недетской
Старость (Vieillesse)
Старость (Vieillesse) Старение – это износ живого организма, в ходе которого снижаются его способности (способность существовать, думать, действовать и т. д.), и организм приближается к смерти. Следовательно, старение – это процесс, и нетрудно заметить, что процесс скорее
- ЖАНРЫ 360
- АВТОРЫ 282 370
- КНИГИ 670 166
- СЕРИИ 25 812
- ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 621 288
Геронтопсихология: Учебник с практикумом
Под общей редакцией Татьяны Сахаровой
Министерство образования и науки Российской Федерации
Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования
Е. Е. Сапогова, доктор психологических наук, профессор кафедры психологии развития МПГУ
А.Н. Веракса, доктор психологических наук, доцент кафедры методологии психологии факультета психологии МГУ им. М. В. Ломоносова
Авторский коллектив
Татьяна Николаевна Сахарова, кандидат психологических наук, профессор кафедры психологии развития МПГУ – гл. 1, гл. 2, гл. 5 (совместно с Е.Г. Уманской, Н. А. Цветковой)
Елена Геннадьевна Уманская, кандидат психологических наук, доцент кафедры психологии развития МПГУ – гл. 3 (совместно с Н. А. Цветковой); гл. 5 (совместно с Т.Н. Сахаровой, Н. А. Цветковой)
Наталья Афанасьевна Цветкова, кандидат психологических наук, профессор кафедры психологии развития МПГУ – гл. 3 (совместно с Е. Г. Уманской); гл. 4, гл. 5 (совместно с Е.Г. Уманской, Т.Н. Сахаровой)
Руководитель авторского коллектива – Т.Н. Сахарова
Данное учебное пособие может быть использовано при обучении в аспирантуре по специальностям 19.00.13 – психология развития, акмеология; 19.00.07 – педагогическая психология; 19.00.05 – социальная психология, а также в качестве дополнительного источника литературы при обучении в аспирантуре по специальностям 19.00.01 – общая психология, психология личности, история психологии; 19.00.03 – психология труда, инженерная психология, эргономика; 22.00.04 – социальная структура, социальные институты и процессы.
При разработке учебника авторы опирались на требования федеральных государственных образовательных стандартов высшего профессионального образования третьего поколения. Практическую направленность учебнику придают приведенные в нем задания для самостоятельной работы, являющейся необходимым условием реализации нового поколения разработанных стандартов ФГОС ВО 3 +.
Учебник ориентирован на подготовку учащихся к будущей профессиональной деятельности в качестве психологов, педагогов-психологов и социальных работников в сфере оказания помощи людям пожилого и старческого возраста.
Каждая глава учебника построена так, что содержит не только теоретическую информацию, но и практические задания, направленные на формирование у учащихся необходимых профессиональных компетенций.
В XVIII веке средняя продолжительность жизни составляла 34 года. К началу XX века она возросла, но не превысила 50 лет (по разным оценкам, в 1900 году средняя продолжительность жизни, например, в США, составляла около 47 лет).
Стоит ли после этого удивляться, что Ивана Сусанина, совершившего свой подвиг в начале XVII века, будучи – согласно выводам современных историков – 32-летним, современники описывали как убеленного сединами бесстрашного старца.
В настоящее время ситуация другая: в начале XXI века средняя продолжительность жизни во многих странах приблизилась и даже уверенно преодолела 70-летний рубеж. Смертность в возрасте 50–60 лет упала по сравнению с концом XVIII века в четыре раза; смертность среди 70-летних в последние тридцать лет уменьшилась вдвое.
Это, безусловно, изменило отношение общества к пониманию того, когда заканчивается молодость, а когда начинается старость.
Это связано, во-первых, с повышением качества медицинского обслуживания и увеличением продолжительности жизни и, во-вторых, с резким уменьшением рождаемости. Наблюдается подобное явление и в России, хотя здесь в качестве доминирующей все еще выступает вторая из указанных причин.
В такой ситуации важной задачей социума становится поддержка стариков, вовлечение их в активную (с учетом их реального самочувствия) социальную жизнь и профессиональную деятельность, выработка у них чувства самоуважения и умения противостоять депрессиям. Можно утверждать, что это поможет не только самим престарелым, но и позволит выработать у других возрастных групп уважение к старости, что в конечном счете послужит укреплению духовно-нравственных устоев российского общества. Одним из аспектов решения этой весьма актуальной в наши дни задачи является всестороннее исследование личности пожилого человека, особенностей выработки его ценностных приоритетов и моделей поведения.
– выпускник должен быть способен выявить специфику психического функционирования человека с учетом особенностей возрастных этапов, кризисов развития и факторов риска, его принадлежности к гендерной, этнической, профессиональной и другим социальным группам (ПК-5);
Что такое старость? Определения могут быть разными. Возможно, например, такое: старость — это тотально смертельная, совершенно неизбежная, крайне мучительная и никакому лечению не поддающаяся болезнь; единственный шанс ее избежать — это умереть раньше, что тоже, как вы понимаете, не подарок судьбы.
Но вот другое определение: старость — это особо важный, ответственный период роста и развития личности; это, по сути, ее экзамен перед Творцом. Старость — время осмысления прожитой жизни, время главных выводов, огромных потерь и одновременно — счастливых обретений.
Ничего не происходит с человеком просто так, во всем присутствует Божий Промысл. Если этот нелегкий период жизни — старость — человеку дан, значит, не просто так, а зачем-то. А чтобы понять, зачем, нужно это данное — старость — принять, не отворачиваясь, не делая вид, что ее нет, не пытаясь играть с нею в прятки или догонялки.
Мы попытаемся понять, сформулировать для себя смысл старости; а еще — мы поговорим о тех проблемах, которые встают перед человеком на этом этапе его жизни, о том, насколько эти трудности преодолимы, и должен ли, может ли человек к ним подготовиться.
Подвиг, покой и радость
— Должен ли человек готовиться к старости, и если должен, то как?
— Если в старости возможны радость, мир, покой, доброе расположение духа, то на чем это держится? При каких условиях осень жизни может быть тихой, теплой и золотой?
— Когда жизнь человека строится на истинных духовно-нравственных ценностях, то в старости приходит тот покой и радость, какие известны человеку, которому предстояло совершить нелегкий труд, и он видит, что работа подошла к концу. Жизнь — особый труд, который возлагает на каждого Бог.
В старости приходит та радость, которая известна мореплавателю после долгого и опасного плавания, когда его корабль вошел в спокойные прибрежные воды последней пристани.
— Состояние людей пожилого возраста зависит от меры их духовности. Люди, живущие по плоти, земными интересами, не знают смысла жизни. Ощущение бесцельности существования — главная уязвимость пожилых людей. По мере того как у человека убывают жизненные силы — умственные, душевные и телесные, чувство это усиливается.
У верующих людей есть смысл жизни — спасение. А главная проблема для них заключается в том, что в старости ослаблена способность изменяться. Поэтому человек уже в молодости и зрелости должен беречь драгоценное время, которое дано ему для спасения.
Человек, привыкший к внешней активности, должен внутренне измениться и жить в согласии с законами последнего периода жизни, когда с каждым годом убывают силы. Это человеку во благо: в старости постепенно отмирает интерес ко многому тому, на что в молодости напрасно растрачивались силы.
— Как принять неизбежные в старости болезни, снижение не только физических, но зачастую и интеллектуальных возможностей?
— К старческим болезням и немощам у человека должно быть не бытовое, а духовное отношение. Согласно домостроительству нашего спасения жизнь настоящего христианина — подвиг. Он начинается с переходом ребенка из детства в отрочество и должен продолжаться до конца жизни. Старость — последнее испытание, последний подвиг. Можно сказать, что болезненная старость в определенном смысле епитимия за все, что человек не сделал в предшествующие периоды, когда были силы. Как золото при сильном огне в тигле очищается от примесей, так и в огне болезней очищается душа.
Не только дети, внуки и другие родственники должны были с особым уважением относиться к пожилым. Это была нравственная норма для всех: Пред лицем седого вставай и почитай лице старца, и бойся Бога твоего (Лев. 19, 32).
Пока сохранялись традиции, старшие члены семьи были не просто почитаемыми людьми: они были нужны молодым. Прожившие долгую жизнь, они хранили и передавали накопленные ими знания. В старости человек имеет полноту жизненного опыта. Никакой разум, даже самый глубокий и сильный, не может восполнить его отсутствие. Священный писатель говорит: В старцах — мудрость, и в долголетних — разум (Иов 12, 12). Однако жизненный опыт лишь тогда является богатством, когда жизнь человека строилась на истинной вере.
Одиночество мучает не только тех пожилых членов семьи, которых постигли серьезные болезни. Даже те старые люди, которые сохранили телесные силы, в наше время чувствуют себя отчужденными. Их дети и внуки не хотят с ними общаться, они предпочитают частые и продолжительные разговоры по телефону, общение в социальных сетях, компьютерные игры.
Что делать старым людям? Жить истинно христианской жизнью. Человек не находится в роковой зависимости от пороков своего общества. Образ Божий в человеке и совесть, как небесный голос в душе, дают каждому человеку достаточно моральной свободы, чтобы в любую эпоху жить по Божественным заповедям, иметь жизненную радость, спасаться и спастись.
Продолжение счастливой жизни
— Должен ли, с Вашей нынешней точки зрения, человек готовиться к старости? Если должен, то как? Можете ли Вы утверждать, что предыдущая жизнь подготовила Вас к старости и инвалидности? Если да, то каким образом?
А каким образом конкретно я подготавливался к старости? Читал Евангелие. Там очень ясно говорится обо всем, что для этого необходимо: о любви к ближнему, о сотворении добрых и предупреждении греховных дел. Я всегда искал свой способ общения с Господом — общения через молитву, не только через молитвослов или Псалтирь, но и через непосредственное свое обращение к Нему (при этом не всегда через слова, а иногда только через чувствование). С годами ко мне пришло убеждение, что Православие есть Красота Мудрости и Мудрость Красоты, что в нем есть все, что необходимо для каждого нашего шага по жизненному пути. После этого я всегда и всюду имел чувство постоянного со-бытия с Господом и поэтому никогда не переживал какого-либо одиночества и никчемности. И от этого я счастлив. Счастливая старость — это всегда продолжение счастливой жизни.
— Чувство ненужности, особенно остро проявляющееся у людей, которые привыкли много работать, много значить и быть востребованными — есть ли противоядие против него?
— Конечно, есть. Нужно помнить, что христианин живет не для того, чтобы брать себе, а для того, чтобы дать ближнему, и надо искать любую возможность такого делания добрых дел, хотя бы для своих сверстников. К числу таких добрых дел может быть отнесено даже мужественное, без нытья и демонстрации своего страдания, терпение реальных телесных немощей — оно послужит достойным примером, поддержит других страдальцев и уже поэтому будет добрым деланием.
— Человек старшего поколения зачастую чувствует себя крайне неуютно в современной, чуждой, непонятной ему обстановке, среди людей с иными понятиями, среди тех реалий, которых не было в его молодости. Оказаться на другой планете без надежды вернуться на свою — это колоссальный стресс. Чувствуете ли это Вы, считаете ли, что у Вас есть такая проблема?
— Мне чужды такие проблемы: я всю жизнь свою живу на одной и той же планете, созданной Господом, на той же земле, благоустроенной поколениями моих предков, которые делали все, чтобы украшать ее и улучшать на ней жизнь, хотя и не всегда это, конечно, у них получалось. Поэтому я все время считал и считаю своей заботой участие в этом общем делании — созидании добра для моего Отечества.
— Старость верующего человека и старость неверующего — в чем разница? Чувствуете ли Вы эту разницу на собственном примере?
— Стоят ли перед пожилым, старым человеком какие-то особые задачи? Может быть, это задачи осознания, осмысления пройденного пути?
1 октября отмечается Международный день людей пожилого возраста. Мы публикуем беседу митрополита Антония Сурожского, посвященную тем духовным проблемам, с которыми неизбежно сталкивается человек с приближением старости.
Мне думается, что я могу говорить с вами не с объективной точки зрения, а просто как старый человек (мне восьмой десяток, поэтому я вправе считать себя старым), и как человек с почти что пятидесятилетним опытом врача и священника.
Митрополит Антоний Сурожский
Проблемы, с которыми человек встречается в пожилом возрасте, коренятся в его прошлом, настоящем и будущем, и мне хотелось бы сказать несколько слов о каждой из трех ситуаций.
В первую очередь, всем пожилым и стареющим людям неизбежно приходится сталкиваться с необходимостью стать перед лицом своего прошлого. Это относится к отдельным людям, это, в равной мере, относится к целым народам. Кажется, Солженицын в одной из своих книг писал, что народ, который не примирился со своим прошлым, не сможет разрешить ни одной проблемы в будущем. И на самом деле, это имеет отношение ко всем нам: пока мы отворачиваемся от нашего прошлого, закрываем на него глаза, не желаем о нем помнить, мы не способны решать проблемы ни настоящего, ни будущего.
Поэтому первое, что пожилой человек обязан сделать, это поставить перед собой задачу – не избегать своего прошлого; быть готовым, если прошлое предстанет в виде воспоминания или человека из далекого, давно забытого времени и напомнит о неразрешенной проблеме, встретить его лицом к лицу. Это может происходить по-разному, и мне хотелось бы привести два примера.
И я ей указал на то, в чем сам все больше убеждаюсь со временем: нам дается жить и проживать заново свое прошлое до тех пор, пока мы не разрешим все встающие проблемы. Пока мы не встретили ситуацию из прошлого лицом к лицу (а во время бессонницы приходит на память только неладное), пока не разрешили тот или иной вопрос, он будет настойчиво возвращаться в виде воспоминаний, ночных кошмаров или образов.
Именно эту мысль я пытался донести до пожилой прихожанки: нам дается жить и проживать заново, с неизбежностью возвращаться во все неладные, болезненные, уродливые ситуации нашего прошлого с тем, чтобы изнутри обретенной зрелости разрешить их, развязаться с ними, как развязывают узлы и отпускают на свободу.
Второй пример, который мне хотелось бы привести, похожий, только разрешился он иначе. Ко мне пришел человек, которому было за восемьдесят, и попросил совета. Когда ему было лет двадцать, в России шла гражданская война, и он служил офицером Белой армии. Он был влюблен в медицинскую сестру своего подразделения, она его глубоко любила, и они собирались пожениться. Все было полно надежды и радости, но однажды во время перестрелки она нечаянно высунулась, и он ее застрелил. И он никак не мог с этим примириться.
Таково наше положение по отношению к прошлому: прошлое присутствует в нас двояким образом. Это могут быть события, которые с нами произошли, повлияли на нас, но потом утратили свое значение, растворились так же, как пища, которую мы едим: из нее строится наше тело, но мы перестаем ее замечать, как только она вошла в состав нашей плоти, нашей крови, наших мышц, нашей жизни.
Есть еще проблема настоящего. Когда старость унесет все, что составляло наши молодые и зрелые годы, перед нами встанут определенные проблемы. Но пока это не произошло, может наступить период, когда время зрелости еще не закончилось, но мы уже ощущаем, что оно постепенно отдаляется: физические силы слабеют, умственные способности уже не те… И зачастую пожилые люди отчаянно цепляются за то, что уходит, чего они не могут удержать, как бы ни старались.
Как ни напрягай физические силы, в семьдесят уже не удается быть таким же, как в сорок или тридцать. Как ни тренируй ум, есть вещи, на которые мы способны в двадцать пять, но не способны в восемьдесят, и т.п. Что же делать? Большинство людей какое-то время пытаются раздувать угли в надежде вызвать язычок пламени, чтобы хоть на мгновение снова стать такими, какими были раньше. Я думаю, это – ошибка: чем старательнее мы раздуваем угли, тем быстрее они превращаются в пепел. Верное решение, как мне представляется, дается в дивных строчках стихотворения Виктора Гюго:
Тот возвращается к первичному истоку,
Кто в вечность устремлен от преходящих дней.
Горит огонь в очах у молодых людей,
Но льется ровный свет из старческого ока.
Нам необходимо осознать, что есть время пламенеть, а есть время светить. Свет тихий, спокойный, ровный свет, который во тьме светит, может принести больше пользы людям, чем обжигающее пламя.
Другой трудный момент в старении – это то, что многое становится недоступным. В особенности нелегко осознавать, что перестаешь влиять на события. Но есть две разных состояния – пассивность и созерцательность. Чаще всего пожилой человек со страхом готовится к тому, что, как только он перестанет влиять на события, ему придется жить пассивно и принимать удары судьбы. Вместо этого он мог бы научиться созерцательности, т.е. способности спокойно вглядываться в события не спеша, со всем жизненным опытом, со всем бесстрастием (которое дается, если не бросаешься действовать сломя голову) и только после этого произносить слово, которое зазвучит из глубины покоя или, если хотите, из глубины внутреннего молчания и которое будет словом истины, потому что выразит то, что находится в сердцевине молчания, за пределами слов.
Принимать дар радостно, с открытым сердцем, с сияющими глазами, отвечая лаской на ласку – не только лучший, но единственный способ сделать так, чтобы давать было легко и возможно. И наоборот, если принимать со стесненным сердцем, всем видом показывая: ни за что от тебя ничего бы не принял; не будь я жертвой ревматизма, болезни или старости, я бы от тебя не зависел; какое несчастье, как мне жаль тебя, а еще больше жаль себя, – то, разумеется, можно превратить отношения любви в нечто полное горечи. Это наука, которой должны овладеть все стареющие люди, но и самих себя мы должны прошколить как можно раньше, потому что все зависят от любви окружающих – дети и взрослые, и семейные, и одинокие, и старые. В любом возрасте нужно учиться принимать с благодарностью, принимать великодушно, принимать так, чтобы для ваших близких давать было бы радостью и новой глубиной отношений.
Есть еще одна сторона, на которой я коротко остановлюсь: пожилой человек время от времени размышляет о своей смерти, и смерть в какие-то моменты представляется ему освобождением, а в какие-то – ужасом. Смерть представляется освобождением, пока еще не нависла над нами. Пока смерть еще далеко, мы можем рассуждать в таких категориях, но, когда она совсем рядом, когда в теле уже ощущается мертвость, может напасть страх. Поэтому чрезвычайно важно начинать вырабатывать в себе здоровое отношение к смерти не тогда, когда мы ее боимся, а значительно раньше, в детстве, в молодости, в зрелом возрасте нужно учиться смотреть на смерть творчески.
Раньше всего, мне кажется, необходимо понять разницу между процессом умирания и смертью как таковой, потому что многие не боялись бы смерти, если бы не боялись того, что им проходилось наблюдать при умирании близких: слабеющего сердцебиения, затрудненного дыхания, страданий, которые сопровождают некоторые заболевания и т.д. Но это – не смерть, и при современном состоянии медицины не представляет такой проблемы, как раньше.
Что же делать? Сделать можно многое, но есть нечто абсолютно основоположное: мы должны готовить человека не к смерти, а к вечной жизни. Только в той мере, в какой человек сейчас, пока он во плоти, переживает опыт вечной жизни, он будет способен взглянуть в лицо физической смерти, разделяющей душу и тело, и взглянуть не только с самообладанием, но с надеждой, как апостол Павел, который мог сказать, что для него умереть означает не сбросить с себя временную жизнь, а облечься в вечность. Духовно поддержать умирающего можно только помогая ему постепенно врастать в вечность.
Я закончу одним примером, который произвел на меня чрезвычайно большое впечатление. Когда я был молодым священником, у меня был друг, старше меня, его жизнь сложилась очень трудно. В девятнадцать лет он попал в советский концентрационный лагерь, заболел гангреной, ему ампутировали ногу по бедро и выкинули из лагеря, потому что он стал ни на что негодным. Ему немало пришлось пережить.
Один русский святой говорил, что производить суд своей совести – все равно как луковицу чистить: вначале снимаешь сухую шкурку, она отваливается без труда, потом начинаешь снимать слои, в которых сохранился сок, и тогда льешь слезы и плачешь, плачешь, пока не дойдешь до самой сердцевины и не обнаружишь, что она сладка.
Читайте также: