Драматургия и ораторская проза феофана прокоповича доклад

Обновлено: 02.07.2024

Итоги и проблемы изучения драматургии и ораторской прозы Феодана Прокоповича

Ораторская проза Феофана Прокоповича, в отличие от его драматургии и стихотворства, и в XVIII, и в XIX вв. привлекала внимание церковных деятелей, историков церкви, исследователей-филологов.

В XVIII в. литературная критика ещё только начинает формироваться: в письмах писателей, мемуарах, литературных произведениях встречаются отдельные замечания литературного характера, которые можно рассматривать как критические. Есть такие замечания и об ораторской прозе Феофана Прокоповича.

В сатире Кантемир обращается к Прокоповичу:

Мудрый первосвященник, ему же Минерва Откры все сокровенна Феофан, ему же все известно, что знати Может человек и ум человечь поняти! [8]

Последователь сей пресладка Цицерона И красноречия российского корона Он ритор из числа во всей Европе главных

В окончательном тексте останутся лишь строки:

Разумный Феофан, которого природа Произвела красой словенского народа, Что в красноречии касалось до него [12] .

Великого Петра дел славных проповедник, Витийством Златоуст, муз чистый собеседник, Историк, богослов, мудрец Российских стран — Таков был пастырь стад словесных Феофан [16] .

В первой половине XIX в. упоминания о Феофане-писателе ещё весьма эпизодичны, хотя литературная критика по-прежнему обращалась к его ораторскому наследию и обратила, наконец, внимание на его пьесу.

Исследователь весьма обстоятельно характеризует богословское наследие двух известных публицистов Петровской эпохи, но историко-литературное значение ораторской прозы Феофана Прокоповича, её поэтика не интересовали Ю. Ф. Самарина. Полностью опубликована диссертация была в 1880 г. в пятом томе сочинений Ю. Ф. Самарина.

Стефана Яворского Самарин относил к прокатолическим сторонникам духовного красноречия, которые увлекались избытком образов, символизмом, искусственной правильностью речи, а Феофана Прокоповича к тем ораторам, которые ближе к протестантизму (с. 314). Хотя Ю. Ф. Самарин и не обратил внимания на проблему историко-литературного значения этого творчества, постановка её в формирующейся литературоведческой науке была уже не за горами.

В последнюю треть XIX – начале ХХ вв. появляется ряд искусствоведческих работ по истории русского театра, в которых даётся, как правило, со ссылкой на Н. С. Тихонравова, П. О. Морозова, Н. И. Петрова краткая характеристика Феофана-драматурга. Это исследования А. Липовского, В. Всеволодского-Гернгросса, В. Варнеке и ряда других. Ничего принципиально нового не сказали о Феофане-драматурге и авторы книг по истории русской литературы этого периода. И. Н. Жданов, например, даёт подробный пересказ пьесы и больше внимания уделяет Феофану-проповеднику.

Статья Н. К. Гудзия – этапное исследование для постижения Феофана – драматурга и оратора. Н. К. Гудзий назвал Феофана выразителем идей Ренессанса и реформации. Принципиально то обстоятельство, что творчество Прокоповича прослежено в эволюции, в связи с литературной эпохой.

В самом конце 1940-х и в 1950-е гг. идёт дальнейший процесс фундаментального накопления исторических, философских, культурных знаний по Петровской эпохе, в связи с чем ни один из учёных, занимавшихся разработкой этих проблем, не может обойти такой колоритной фигуры эпохи, как Феофан Прокопович.

Проводя демаркационную линию в проповедях киевского и петербургского периодов, И. Тетцнер видит их различие в двух понятиях – знание и от ечество (с. 355).

Для раннего русского Просвещения, по И. Тетцнеру, характерны отсутствие антифеодализма и критика христианства, что сближает его с немецким ранним Просвещением. Заканчивая статью, И. Тетцнер ещё раз подчёркивает согласованность, совпадение идей русского раннего Просвещения с петровскими реформами, их взаимообусловленность, их дидактизм; совпадение, по существу, взглядов на точные науки и технику, на веротерпимость, отсутствие антифеодализма и критики вероисповедания. Всё это стало государственной идеологией в Петровскую эпоху. Вместе с тем Прокопович, находившийся в центре раннего русского Просвещения, своим творчеством определил основные идеи эпохи.

Статья И. Тетцнера, на наш взгляд, вносит определённый вклад в дискуссию о происхождении и путях просветительских идей в славянских литературах.

Достаточно подробно Винтер излагает взаимоотношения Феофана Прокоповича с иерархами русской церкви, говорит о его деятельности по организации Святейшего Синода, особенно о просвещённом характере устава для него, о роли Феофана в становлении Академии наук России, о библиотеках вообще и, в частности, о знаменитой библиотеке Феофана Прокоповича (см. с. 299). Оценивая влияние Феофана Прокоповича на русскую литературу Петровской эпохи, Э. Винтер считает, что «Прокопович своей любовью к русской литературе оказывал стимулирующее воздействие на молодых сторонников Петра – Кантемира, Тредиаковского.

Украинские исследователи М. Д. Рогович, В. М. Ничик, Д. П. Кирик, И. В. Иваньо подготовили к изданию трёхтомник трудов Феофана Прокоповича в переводе на украинский язык, сопроводив его весьма обстоятельным предисловием. Особенно важным явилось внесённое ими уточнение философских и эстетических взглядов Феофана Прокоповича.

Необходимо уточнить, что князя смущает и волнует не измена вере, к которой он, по словам Жеривола, охладел (Владимир видит все достоинства христианства, долгая беседа с Философом была заключительным аккордом в его размышлениях о необходимости перемен). Тревожат Владимира сугубо мирские помыслы, прежде всего – гордость, ущемления которой перед греческой короной опасается князь, а также страшит Владимира аскетизм христианства.

Мы, в отличие от Т. Е. Автухович, художественный метод Феофана Прокоповича, в том числе в его драматургии и ораторской прозе, рассматриваем как предклассицизм (о чём и будет идти речь в данном учебном пособии).

Творчество Феофана Прокоповича рассматривает С. И. Николаев, исследуя литературную культуру Петровской эпохи.

Несмотря на активное изучение литературного наследия Феофана Прокоповича, в отечественном и зарубежном литературоведении не был поставлен вопрос о целостном монографическом исследовании Феофана Прокоповича как оратора и драматурга. Исследователи недостаточно полно рассмотрели многие вопросы ораторского творчества Феофана Прокоповича, например: эволюция жанровых особенностей, проблематика и поэтика ораторской прозы Феофана Прокоповича; её место в культуре и литературе Петровской эпохи и влияние на последующую литературу и ораторскую культуру; взаимодействие ораторской прозы с жанрами драматургии и поэзии.

Всё вышеназванное ещё ждёт изучения.

1. Какие и чьи высказывания о Феофане Прокоповиче и его творчестве содержатся в литературной критике XVIII в.?

2. Как литературная критика и литературоведение XIX в. воспринимали Феофана Прокоповича и его творчество?

3. Как изучалось творчество Феофана Прокоповича в ХХ в.?

5. Назовите и охарактеризуйте имеющиеся на сегодняшний день издания сочинений Феофана Прокоповича.

6. Какие диссертации (их авторы, названия) посвящены творчеству Феофана Прокоповича? Каковы их главные идеи?

7. Назовите исследователей и названия их трудов, посвящённых вопросам жизни и творчества Феофана Прокоповича.

8. Назовите исследователей и названия их трудов, посвящённых культуре и литературе Петровской эпохи.

9. Охарактеризуйте идущую в литературоведении полемику о художественном методе Феофана Прокоповича.

10. Используя данное учебное пособие, а также библиографические указатели, библиотечные каталоги, составьте библиографию научных работ о Феофане Прокоповиче по проблемам:

• биография Феофана Прокоповича;

• Феофан Прокопович как идеолог Петровской эпохи;

• литературное творчество Феофана Прокоповича в контексте культуры Петровской эпохи;

Феофан Прокопович. Сочинения / Под ред. И. П. Еремина. М.; Л., 1961.
Хрестоматии по русской литературе XVIII века.

Исследования

Соответствующие главы учебников и учебных пособий.
Бочкарев В. А. Русская историческая драматургия XVII–XVIII вв. М., 1988.
Буранок О. М. Драматургия Феофана Прокоповича и историко-литературный процесс в России первой трети XVIII века: Учебное пособие. Самара, 1992.
Буранок О. М. Изучение творчества Феофана Прокоповича в курсе “Русская литература XVIII века” // Буранок О. М. Методика изучения русской литературы XVIII века в вузе. М., 1997. С. 136–164.
Буранок О. М. Своеобразие ораторской прозы Феофана Прокоповича киевского периода // Культура и текст: Выпуск I: Литературоведение: Часть 1. СПб.; Барнаул, 1997. С. 56–62.
Вомперский В. П. Стилистическая теория Феофана Прокоповича // Вомперский В. П. Стилистическое учение М. В. Ломоносова и теория трёх стилей. М., 1970.
Ничик В. М. Феофан Прокопович. М., 1977.
Смирнов В. Г. Феофан Прокопович. М., 1994.

Биография Феофана Прокоповича

В творчестве Феофана Прокоповича Петровская эпоха нашла своё наиболее полное и всестороннее выражение.
Феофан Прокопович – крупный политический и церковно-общественный деятель, идеолог Петра Первого, несомненно крупнейший литератор петровского времени: оратор, публицист, драматург, поэт и теоретик литературы. Это был чрезвычайно умный и чрезвычайно учёный монах. Он писал труды по вопросам богословия, философии, истории (гражданской и церковной), права (государственного и церковно-канонического), педагогике и даже математике.
Собственно литературой он занимался в часы досуга, чаще в связи со служебной необходимостью (как профессор Киево-Могилянской духовной академии, позже – как иерарх русской церкви).
Родился Прокопович в Киеве (1681). В Киево-Могилянской академии получил образование, затем 3 года учился в Риме, где, кроме богословия, активно изучал античных авторов. Возвратившись на родину (пешком!), постригся в монахи и с сентября 1704 года стал преподавателем поэтики и риторики в Киево-Могилянской духовной академии [256].
В 1706 году в Киев приехал Пётр, Феофан Прокопович произнёс приветственную речь и запомнился царю. В 1709 году, вскоре после Полтавской битвы, царь снова был в Киеве и снова слушал речь Прокоповича, посвящённую победе. Было и ещё несколько встреч проповедника и царя. Пётр успел хорошо узнать Прокоповича, верил, что тот станет опорой ему в его преобразовательной деятельности. В 1716 году Пётр вызвал Феофана в Петербург и поручил ему руководство всеми церковными делами. Образованнейший человек своего времени, Прокопович очень рано понял и принял реформы Петра I, недаром В. Г. Белинский назвал Феофана “одним из птенцов его орлиного гнезда” [89. Т. 7. С. 298]. И “птенец гнезда Петрова” словом и делом (собственно, “слово” у него всегда было “делом”) последовательно отстаивал до конца дней своих деяния Петра.

Ораторская проза Феофана Прокоповича

Феофан Прокопович известен как прекрасный оратор. Публицистические произведения Прокоповича П. Н. Берков относит к наиболее крупным явлениям российского прогрессивного просвещённого абсолютизма [19] [96. С. 179–180].
Феофан Прокопович трансформировал традиционную церковную проповедь в “слово”, то есть речь на актуальную общественно-политическую тему. Ораторские произведения, написанные и произнесённые Прокоповичем, составили три объёмных тома “Слов и речей”. “Произнесённые с амвона [20] и внешне отмеченные специфическими чертами, проповеди-слова Феофана были по существу полны чисто гражданским содержанием”, – подчёркивал К. В. Пигарев [271. С. 50].
“Слово похвальное над войсками свейскими [21] победе” (1709). Формально эта речь связана с традициями панегирической речи, по литературным же особенностям это новое и оригинальное произведение. Феофан Прокопович оценивает в речи Полтавскую битву как событие высокого политического и общественно-исторического значения. “Слово” содержит не столько “похвалу”, сколько историко-философскую оценку события. Вместо традиционного набора комплиментов в адрес Петра I (что и предполагает жанр похвального слова) Феофан анализирует причины победы и приходит к выводу о её закономерности. “Слово” публицистично. Феофан Прокопович прибегает к иронии, рассказывая о намерении Карла XII захватить Москву и разместить в ней своих солдат. Его пророчество оправдалось, иронически замечает оратор: многие “уже достигли Москвы”, – пишет он, имея в виду тысячи пленных шведов, проведённых по Москве во время триумфального шествия русских войск.
“Слово на погребение Петра Великого” (1725). Очевидец так передаёт свои впечатления от этого произведения: “По окончании божественной литургии взошёл на кафедру для проповеди архиепископ псковский Феофан. Но коль слово сие ни было кратко, однако ж продолжалось оное около часа, ибо беспрестанно было прерываемо плачем и воплем слушателей”.
Слово написано мастерски, проникновенно, наполнено искренней и глубокой скорбью. Безмерность горя передаётся в “Слове” обилием риторических восклицаний. Стиль слова близок к стилю народных плачей, причитаний: “Что се есть? Что видим? Что делаем? Петра Великого погребаем!” [34. С. 126]. При этом Феофан даёт глубокую и всестороннюю оценку деятельности Петра, его заслуг перед Отечеством. “Оставил нас, но не нищих и убогих: безмерное богатство силы и славы его… при нас есть. Какову он Россию свою сделал, такова и будет: сделал добрым любимою, любима и будет; сделал врагам страшною, страшная и будет; сделал на весь мир славною, славная и быть не престанет” [34. С. 128]. Здесь проявился патриотизм Прокоповича, его горячая заинтересованность в судьбе в судьбе Родины, её процветании. У гроба Петра Великого он призывает соотечественников сохранить его дух, продолжить его дела, выражает надежду, что Екатерина будет достойной преемственницей своего мужа в управлении государством: “…матерь всероссийская! Мир весь свидетель есть, что женская плоть не мешает тебе быть подобной Петру Великому… Как нам не надеяться, что все сделанное от него утвердишь, недоделанное совершишь и все в добром состоянии удержишь!” [34. С. 128].
“Слово на похвалу блаженныя и вечнодостойныя памяти Петра Великого” (1725). Это слово является осуществлением обещания Феофана, данного в “Слове на погребение”: в будущем, когда несколько притупится скорбь, “пространнее побеседовать о делах и добродетелях” покойного императора. Слово было произнесено полгода спустя после смерти Петра, в день его именин, 29 июня 1725 г.
Образ Петра I является у Прокоповича выражением общенационального нравственного идеала человека и соответствует прогрессивным устремлениям его эпохи. Прокопович отмечает личную инициативу императора в преобразованиях, но не забывает подчеркнуть, что Пётр – исполнитель божественной воли. Бог “освящает” все действия государя, но в целом образ Петра – это образ светского человека. Реальный человек, а не подвиг религиозной жертвенности становится примером для подражания.
Ораторская проза Прокоповича запечатлела сильного, целеустремлённого человека на троне и подданных ему под стать, преданных государю и отечеству. Этим людям не свойственны сомнения, рефлексия, изнеженность чувств. Определённость в душевном состоянии и поступках – основное их качество, цементирует которое гражданский долг и патриотизм. Человек Петровской эпохи – человек поступка, действия, активной формы жизни. Даже смерть Петра не способна поколебать устои нового человека. Феофан пишет в этой проповеди: “Скорбим и сетуим, но не яко окамененнии; плачимся и рыдаим, но не яко отчаяннии; тужим от горести сердца, но не яко немии и чувств лишившиеся…” [34. С. 129].
“Слово в день святаго равноапостальнаго князя Владимира”. Уточним время создания данной проповеди. В 1706 г. Феофан начинает преподавать риторику [22] , что обязывало к написанию и произнесению проповедей и приветствий от имени академии разным высоким особам и покровителям. Идейно-политическим устремлениям Феофана Прокоповича соответствовало обращение в одном из первых его ораторских произведений к образу первокрест ителя (т. е. князя Вла димира). Кроме того, этот материал был им уже изучен и апробирован в драматургическом жанре (в 1705 г. он написал пьесу “Владимир”) и вполне поддавался трансформации. Стало быть, слово было создано и произнесено никак не ранее лета 1706 г. Не могло быть написано слово и позже лета 1708 г. (эта дата определяется изменением отношения к гетману Мазепе).
Работа над “Владимиром”, сама пьеса стали отправным пунктом при создании проповеди. Однако, слово – оригинальное произведение ораторского жанра, в котором Феофан Прокопович обозревает деятельность князя Владимира значительно масштабнее. Уже здесь заметен характерный для Феофана акцент: в большей степени речь идёт о князе-преобразователе и просветителе, чем о религиозном лице, святом русской церкви. Проповедник отмечает прежде всего заслуги Владимира-воина и патриота земли Русской.
Спор князя Владимира с самим собой в центральном монологе пьесы определил и пафос проповеди, главная заслуга князя, по Прокоповичу, – “есть брань духовная, противу которой все мирские войны, единым отрочищным игралищем златоустый святый называет”.
Показать внутренний мир человека, принимающего столь судьбоносное для своего народа решение, – вот главная задача и драматурга, и оратора, но решалась она поэтически разными средствами. Эстетически принципиально важно, что новаторски созданная пьеса (первая трагедокомедия на Руси) породила новый жанр ораторского искусства – художественно-публицистическую проповедь (в отличие от богословских, философских).
Ораторская проза Феофана Прокоповича обогатила писателей русского классицизма и на протяжении нескольких десятилетий оставалась живым литературным явлением, “участвовала в литературной борьбе последующих поколений” [200. С. 80].
Объективный идеалист [23] , метафизик [24] , деист [25] , Прокопович шёл от схоластики [26] к философии Просвещения. Философские убеждения определили и его политические взгляды. Самым важным и значительным политическим произведением петровского времени, посвящённым вопросам государства и права, было сочинение Прокоповича “Правда воли монаршей”.

Драматургия Феофана Прокоповича

К синтетическим жанрам относится “разговор” – жанр, восходящий к античному диалогу и древнерусскому жанру “прения”; в русской литературе у истоков жанра стоит Феофан Прокопович. Его “Разговор Гражданина с селянином, да певцом или дьячком церковным” ставит острую по тем временам проблему борьбы сторонников просвещения с людьми невежественными, противниками знания. Жанр “разговора” получил свое развитие в литературе XVIII–XX вв. [108. C. 39–47].

Трагедокомедия “Владимир” (1705)

Трагедокомедия (или трагикомедия) – особый вид драматургического произведения, несводимый к жанру драмы, т. к. в нем имеются признаки как трагедии, так и комедии. “В основе трагикомедии богословской системы Феофана Прокоповича является утверждение о единстве Бога и мира, которое раскрывается как единство их творческих сил. Бог, по его мнению… не имеет никакого внешнего принуждения… его действия совершаются с присущей ему внутренней необходимостью. Что же касается источников активности мира, то они имеют двойственный характер: как результат проявления в мире Бога и следствие саморазвития природы. Таким образом, традиционно находящаяся вне всяческих законов творческая энергия, которая в богословии сохранялась за Божеством, в системе Феофана Прокоповича присуща и природе. Даже в богословствовании, где разум должен быть подчинен вере, вполне оправдан научный поиск религиозных истин” [357. С. 536]. Догматическая система Феофана Прокоповича вытеснила в середине XVIII в. латинскую схоластику из московских и киевских духовных школ и до 20-х гг. XIX в. оставалась в России практически единственной основой богословствования [357. С. 536].
Определенное – трагикомическое – мироощущение, которое всегда связано с чувством относительности существующих критериев жизни” [351. Т.7. С. 593]. По определению Феофана Прокоповича (“Поэтика”), в этом жанре “остроумное и смешное смешивалось с серьёзным и грустным и ничтожные действующие лица – с выдающимися” [34. С. 432]. Своими истоками жанр уходит в античность: Плавт создает пьесу “Амфитрион”, ставшую образцовой для многих последующих драматургов, разрабатывавших трагедокомедию. На протяжении веков жанр эволюционировал, приобретал свою структуру, свои типологические черты – и содержательные, и формальные.
Жанр трагедокомедии появился в России в переломную Петровскую эпоху, когда создавалась новая культура, когда полярность, контрасты становились определёнными знаками времени, когда новое содержание бытия требовало наиболее адекватного нового художественного отражения. Трагедокомедия сумела ответить на запросы времени и передать характер Петровской эпохи, такой же противоречивой, смешанной, как и природа этого жанра. Жанр трагедокомедии позволил, совместив высокое и низкое, не только прославить реформы, но и высмеять противников преобразований.
Трагедокомедия – гибридный жанр, невозможный для классицизма, требующего предельно строгого соблюдения тематических и жанровых демаркаций. Не только трагедокомедии не допускал теоретик русского классицизма А. П. Сумароков, но и проникновения комического в трагедию, а трагического в комедию, советуя писателям не раздражать “слезами Талию, а Мельпомену смехом” (Талия – муза комедии, Мельпомена – муза трагедии). Однако в поэтике русской литературы начала XVIII в. совмещение комического и трагического опиралось на традиции первых русских пьес, традиции школьной драматургии. Трагедокомедия – это жанровая разновидность одной из наиболее распространенных литературных форм первой половины XVIII в.: произведений этого жанра, бывших популярными вплоть до 1740-х гг., насчитывается около десяти. Тип совмещения трагического и комического с сохранением их конституирующих начал в трагедокомедии Феофана Прокоповича “Владимир” для русской эстетики совершенно новый: одним из конструктивных принципов пьесы стала сатира.
Теория предклассицизма не выработала сколько-нибудь жестких, канонических правил для понимания природы жанра трагедокомедии. Неразработанность, неустойчивость, свобода и стихийность – характерные черты предклассицизма. Здесь кроются и сильные, и слабые стороны этого направления: с одной стороны, законы поэтики не соблюдались, нарушались традиции, а с другой – художественная мысль имела больший простор, художник не ограничивался уже имеющимся в том жанре, к которому он обращался. Последователями Феофана Прокоповича в жанре трагедокомедии были Лаврентий Горка (“Иосиф патриарха…”, 1708), Феофан Трофимович (“Милость Божия…”, 1728), Сильвестр Ляскоронский (“Трагедокомедия…”,1729), Варлаам Лащевский (“О мзде в будущей жизни”, 1742), Георгий Конисский (“Воскресение мертвых…”, 1747), Георгий Щербацкий (“Фотий”, 1749). Сходство этих произведений с “Владимиром” Феофана Прокоповича то на уровне проблематики, то на уровне поэтики большее, нежели их различия. Это типологическое родство пьес объясняется единой культурной почвой – эстетикой школьного театра, а также стремлением авторов подражать “Владимиру”. Но ни один из драматургов, разрабатывавших этот жанр, не смог подняться до уровня Феофана Прокоповича, поэтому трагедокомедия в своём развитии шла по ниспадающей [108; 110].
Выдающимся произведением литературы Петровского времени является трагедокомедия Феофана Прокоповича “Владимир”. Характер использования исторического материала в трагедокомедии довольно многообразен. Во-первых, автор художественного произведения нашёл в летописи ту драматическую ситуацию, которая отвечала его идейному замыслу. Во-вторых, в каждом из пяти действий имеются явления, узловые моменты, организующим центром которых стала та или иная ситуация из летописи.
Система образов трагедокомедии в соответствии с замыслом драматурга и его теоретическими взглядами построена так, что все персонажи довольно строго относятся к двум противостоящим и противоборствующим сторонам. С одной стороны, это те, кто поддерживает преобразования Владимира (сам Владимир, его сыновья Борис и Глеб, Философ, Мечислав, Храбрий); с другой – противники реформы (Ярополк, жрецы и аллегорические образы бесов). Из такой системы образов вовсе не следует, что Феофану Прокоповичу свойственно прямолинейное распределение персонажей на злых и добрых [см. подробнее: 108].
Усвоив и переработав соответственно со своей творческой индивидуальностью и задачами искусства начала XVIII века традиции античной и школьной драматургии, Феофан рисует сложный образ Владимира – художественное завоевание и открытие драматурга.
Этот образ строится на принципиально иных позициях, нежели в первых пьесах русского театра или же в школьной драме, князь-реформатор – прообраз героев трагедий классицизма. Владимир в трагедокомедии не только осознает себя активной, действенной личностью, но в духе классицизма разрешает основной конфликт пьесы – конфликт между страстью и разумом. Если героев пьес конца XVII – первой половины XVIII века сопровождают “судьба”, “горе”, “милосердие божие”, то Феофан-драматург отказывается от системы двойников: герой преодолевает все трудности самостоятельно. При этом победе разума и долга над чувством и страстями предшествует долгая и мучительная борьба – “брань духовная”. Был сделан решительный шаг к эмансипации личностного начала в литературе.

Для учеников 1-11 классов и дошкольников
Бесплатные сертификаты учителям и участникам

Великого Петра дел славных проповедник, Витийством златоуст, муз чистый собеседник, Историк, богослов, мудрец Российских стран – Таков был пастырь стад словесных Феофан. - В. И. Майков.

Политические идеи Феофана Прокоповича

К началу XVIII в. тенденция к превращению сословно - представительной монархии стала определяющей в практике реализации верховной власти и построении бюрократического аппарата. Организация государственной власти и система управления подверглись существенным изменениям: Боярская дума прекратила, свое существование и ее заменил - Правительствующий сенат; вместо Приказов образовались Коллегии, работающие по Регламентам, патриаршество было ликвидировано, и для управления церковью возникла Духовная коллегия, преобразованная затем в Синод. В городах были созданы органы городского самоуправления - магистраты. Боярство и дворянство слились в единое сословие - шляхетство. Московское государство превратилось в Российскую империю. Преобразования Петра I и сам активный процесс государственного строительства находили свое обоснование в политических теориях его современников. Ставили задачу утверждения в реформ, другие предусматривали пути возможного дальнейшего государственного строительства. Реформы оказали влияние на некоторых служителей церкви. Одним из них был сын киевского торговца, талантливый проповедник, общественный деятель и писатель Феофан Прокопович. Родился Прокопович в Киеве (1681). В личности и творчестве Феофана ярко отразился переходный период начала XVIII в.. С писателями Древней Руси его сближает принадлежность к духовному сословию. Как служитель церкви, он сочинял и произносил проповеди и добился в этой области больших успехов.

Философия Феофана Прокоповича

Ораторская проза Феофана Прокоповича

Драматургия Феофана Прокоповича

Лирика Феофана Прокоповича

За могилою Рябою

Над рекою Прутовою

Было войско в страшном бою.

В день недельный от полудни

Стался час нам вельми трудный -

Пришел турчин многолюдный.

Что мне делать, я не знаю.

Проблема художественного метода Феофана Прокоповича

Сложным в современном литературоведении является вопрос о том, к какому литературному направлению принадлежит Феофан Прокопович, как художник и теоретик. Л. И. Кулакова, А. Н. Соколов, В. А. Западов относят творчество Феофана к классицизму. В. И. Фёдоров, А. А. Смирнов, Т. Е. Автухович, А. А. Аникст, Г. Н. Моисеева считают теоретические взгляды Прокоповича и его художественное наследие переходными от барокко к классицизму. И. П. Ерёмин, А. А. Морозов, А. М. Панченко доказывают, что Прокопович руководствовался в своем творчестве эстетическими нормами и принципами барокко. Феофан он всегда высказывался против рабского подражания и копирования даже самых высоких образцов, но в то же время с удивительным упорством и любознательностью добывал знания у других.

Политические идеи Феофана Прокоповича

Философия Феофана Прокоповича

Ораторская проза Феофана Прокоповича

Драматургия Феофана Прокоповича

Лирика Феофана Прокоповича

За могилою Рябою

Над рекою Прутовою

Было войско в страшном бою.

В день недельный от полудни

Стался час нам вельми трудный -

Пришел турчин многолюдный.

Что мне делать, я не знаю.

Проблема художественного метода Феофана Прокоповича

общечеловеческие, нравственно-этические темы.
Это уже скажется в его светских проповедях киевского периода, хотя пока и не столько значительно, как позднее.
На грани богословских и светских проповедей стоит одна из интереснейших – "Слово о равноапостольном князе Владимире" (июля 1706 г.), которое было произнесено в соборе Софии
Киевской в присутствии Петр Великого. Так "Прокопович сделался в первый раз известен царю" [10]. Слову предпослан эпиграф: "Сынове Сионе возрадуются о царе своем" [11]. П.П. Пекарский пишет, что "это слово получает особенное значение, когда вспомнить, как писались в те времена
сочинения подобного рода: исполненные риторическими словоизвитиями, с длинными сравнениями и уподоблениями, они обыкновенно не имели ни малейшего отношения к
действительности и были только крайним выражением того схоластического метода, который так процветал в тогдашних низших школах" [12]. Исследователь, дав оценку, не анализирует проповедь.
Т.Е. Автухович считает, что "традиционная обязанность проповедника толковать догматическую и нравственную сущность Писания приводила не только к канонизации
проблематики, но и делала сам жанр проповеди "непроницаемым" для нового содержания. Если автор пьесы (Феофан Прокопович. – О.Б.) – это человек, усомнившийся в привычном
миропонимании, то автор проповеди – это человек, мыслящий согласно традиционной
богословской схеме" [13]. На мой взгляд, неверное обобщение привело к неверному выводу: не только Феофан Прокопович, но даже такие старшее и младшие его современники, как Стефан Яворский, Феофилакт Лопатинский и другие ораторы конца XVII – начала XVIII вв., часто выходили далеко за рамки традиционного, тем более догматического толкования библейских тем и образов, нарушая каноны жанра или трансформируя его. Обновление содержания при этом достигалось разнообразными путями, в том числе через хорошо освоенный художниками того времени прием политической аллюзии. Известный исследователь этого жанра А.С. Елеонская убедительно доказала, что именно ораторские слова и поучения были той формой, которая давала возможность их авторам путем прямого обращена к читателям трактовать наиболее актуальные вопросы своего времени. Средневековая символика, к которой они преимущественно обращались в силу этикетного способа изображения действительности, была лишь привычной "оболочкой", скрывавшей конкретно-историческое содержание [14]. Тем более неправомерно и неточно распространять посылку о "непроницаемости" жанра слова на Феофана Прокоповича: уже в киевский период своего творчества он не был человеком, "мыслящим согласно традиционной богословской схеме", наоборот, он разрушал эту схему и в теории, и на практике.
Обратимся к сопоставительному анализу трагедокомедий "Владимир" и "Слова в день святаго равноапостольнаго князя Владимира".
Мысль о том, что трагедокомедия "Владимир" Феофана Прокоповича и его "Слово в день святаго равноапостольнаго князя Владимира" тесно взаимосвязаны, высказывалась многими
учеными, обращавшимися к тексту Феофана Прокоповича: Н.С. Тихоновым, Я. Гординским, Н.К. Гудзием, Р. Штупперихом, В.А. Бочкаревым, Т.Е. Автухович, О.М. Буранком. И.П. Еремин указывает на это же в примечаниях к пьесе [15]. Первым же, кто сделал попытку поставить
рядом пьесу и "Слово", следует признать неизвестного переписчика XVIII века, который при списывании "Слова" обратил внимание на явное несовпадении фактов в проповеди и в пьесе.
Переписчик знал трагедокомедию настолько, что, дойдя до места в "Слове", где перечисляются жены и наложницы Владимира, делает сноску и на полях под знаком сноски пишет: "В
трагедокомедии триста жен воспомянуты" [16]. Он имел в виду реплику в пьесе на этот счет беса
тела. О том, что трагедокомедия пользовалась успехом у читателей XVIII века, свидетельствуют шесть ее списков. Это дало возможность Еремину, собравшему и тщательно изучившему всe эти списки, говорить о "широком распространении вплоть до конца XVIII в. в рукописных списках" пьесы (6). Подробное сопоставление пьесы и проповеди сделали Н.С. Тихонравов и В.А. Бочкарев. Ученые указали на безусловное сходство этих разных по жанру, но написанных на одну тему произведений. Причем сходство обнаруживается подчас текстуальное [17].
Т.Е. Автухович также останавливается на сопоставлении этих произведений, пытаясь определить, "как специфика жанра влияет на трактовку одной темы" [18].
Нас пока интересует вопрос о том, было и МОГЛО ЛИ быть "Слово" авторским источником
для написания пьесы [19]. В.А. Бочкарев, разделяя точку зрения Д.Д. Благого, пишет, что пьеса
"создавалась, видимо, почти одновременно со "Словом" [20].
Известно, что Феофан, вернувшись заграницы, в 1704 году начал преподавать пиитику в

знаменитое "Слово похвальное о преславной над войсками свейскими победе". Оба ораторских произведения созданы одновременно (или чуть позже) с написанием художественных произведений, то есть трагедокомедии "Владимир", героической поэмы "Епиникион". Сам творческий процесс создания разных по жанрам, но единых по тематике произведений повлиял на ораторскую прозу Феофана Прокоповича таким образом, что "Слова" "выломились" из традиционного русла, жанр традиционной проповеди дал "сбой", – и родились необычные Слова и по темам, и по их художества воплощению.
Работа Феофана Прокоповича в драматургическом жанре повлияла на проповедь "Слово в день святаго равноапостольного князя Владимира" отличается импульсивно особым ритмом, в нем
имеются драматические зарисовки. Так, второе явление четвертого действия трагедокомедии,
считаем мы, определило идейный пафос и, во многом, поэтику центрального эпизода "Слова". В пьесе Владимира искушают "бес мира, бес плоти и противства божия", призванные Жериволом в помощь (С. 165); в "Слове" проповедник утверждает, что на князя восстали "три неукротимые и зело лютии супостата мир, плоть и дьявол" (Ч. 3. С. 339 повт.). Сравним соответствующие отрывки из трагедокомедии и ораторского произведения.
"Владимир":
Коль многы совести суть, их же лице красн теся быти, но, егда разсмотриш опасно, Инахо являются. Пересе се яве: породится от сего укоризна славе Нашей. Не повергну ли греческим под нозе царем венца моего? И их же на мнозе Усмирих победами, тем сам подчиненний буду? Не оружием, едним
побежденной Словом философским! Инако же носит обычай: да закона побежденний просит От
победника, сей же тому да владеет.
К тшу мир знает, яко сили ми довлеет, Да с римским цapeм сяду купно же и равно, не тако, аще его ученик есм. Явно Се всем укоренив. Но уже и время мину ученичества:егда мал бех, бремя Сие на меня не бяше, - ныне, на престоле княжем сидяй. поддам мя учителской воле? Доселе бех невежа, и навеки бяку князы праотиы мои: ecu бо почитаху Сих богов несумненно. "Убо от них безумных порожден есть Владимир?" - Кто от многоумних Боляр не повест тако? И не токмо сие рекут. но (что им сердце уязвит лютее) Рекут. яко не ради вepu приях веру, но страха ради, хотяй завещанну миру Крелост дати, аки би страшна мне со грехи бран была…" (189).
"Слово":
"Не наносил ли сердиу его бес горделивый высокого помышления: от кого веры учитися имаше
Владимира? от христиан ли, иже имени твоего ужасаются, и мнпжицею тобою были побеждены'' Победители дают закон побежденным, ты хочеши прияти от побежденных? Толикий владыка рода твоего оm инородных учения просиши? Господь отечества твоего от странных, наследник князей российских от пришелец еще же и в возрасте совершенном? Посмеются тебе вельможи твои, и кто не речет, яко аще ныне учищися, убо от млада до селе безумен был ecu? К тому же и от безумных отец и праотец рожден наречешися бо сотвориши яко весь род твои, чтуще боги себя, не ведяши истины слепе и невежда бяше. Не буде тако. Не наводить ли, сказу, такого высокоумия дух гордыни? Обаче не преклонися на coвет его Владимир святый.. Посла по странам веры испытоваши, пуская слух по себе, яко невежда есть, яко не имать истины, яко от иных помощи требует. Кто сему смирению удивится? Никодим святый князь сын жидовский к самому владыке своему Христу не смеяше во дни приите, но нощию прииде ко Иисусу, Владимир же святый ясно и явно во всем мире Христова учения не устыдился. Кто и когда и в каком народе слыша подобное дело? Который царь, который князь сам посылаше для испытания Христова? Великая добродетель бяше, аще кто готовый проповеди послуша, а Владимир святый сам посылает по апостолов. И что о Христе слыша еще бы к толикому уверению божества его сердце княжеское подвигнуло, яко сын тектонов бе нищий, странный, не имеющий где главы приклонити, таже яко злодей со злодеяниями повешен не древе. Сему подобаше кланятися, сего бога нарицати, сего рабом нарицашися. О тяжестное слышание княжескому сердце" (Ч. 3, 340-341).
Очень энергичный, экспрессивный монолог-размышление, монолог-спор князя со СВОИМ "черным человеком" определил, как мы видим, кульминацию "Слова". Таким образом, кульминационный момент трагедокомедии, даже композиционно, совпал с самым пафосным моментом проповеди (31). И.П. Еремин, комментируя в трагедокомедии заключительный Хор апостола Андрея "со ангелы", указывает, что в научной литературе эти стихи сопоставлялись со "Словом в день святаго равноапостольнаго Владимира" немецким славистом Р. Штупперихом, и дает соответствующую ссылку (477).
При сопоставлении обнаруживается еще ряд текстуальных совпадений разных по жанру, но столь близких по идее, по замыслу и воплощению произведений одного автора на одну и ту же
тему.
Светский, языческий, яркий и сильный Владимир нарочито был отвергнут драматургом и проповедником в качестве объекта изображения. Тому в "Слове" мы находим обоснование: Владимир, князь и военачальник, победил "легко и скоро" "врагов державы своея", "всюду

Читайте также: